В этот день, должно быть, проходило заседание избранного комитета, на котором члены палаты лордов разбирали детали прежних уголовных судов над пэрами, чтобы решить, как ускорить процесс по делу герцога Денверского. Обсуждались также следующие моменты: обращение лордов-парламентеров к королю, с тем чтобы ознакомить его величество с датой, назначенной для судебного разбирательства; принятие мер по оснащению Королевской галереи в Вестминстере; скромная просьба о присутствии значительных сил полиции для наведения порядка на подходах к палате; петиция его величеству о любезном назначении председателя суда пэров; требование, в соответствии с ужасным прецедентом, чтобы все лорды, вызванные в суд, явились в своих мантиях, соответствующих их статусу; чтобы каждый лорд, вынося приговор, честно высказывал свое мнение, положа правую руку на сердце; о присутствии в палате парламентского пристава, требующего от имени короля соблюдения тишины, — и так далее, и так далее до бесконечности. Подумать только — ведь всю эту чудовищную процедуру мог сделать бесполезной маленький грязный клочок бумаги, застрявший в оконной раме, если бы был обнаружен раньше.

Приключение Уимзи в трясине расстроило его нервную систему. Он смеялся, сидя на кровати, в то время как слезы струились по его лицу.

Мистер Бантер безмолвствовал. Безмолвно он принес бритву — и до конца своих дней Уимзи так никогда и не узнал, как или от кого он так вовремя получил ее, — и начал задумчиво править ее на своей ладони.

Некоторое время спустя Уимзи взял себя в руки и подошел, шатаясь, к окну, чтобы вдохнуть глоток холодного воздуха, доносящегося с торфяника. Стоя у окна, он услышал громкий шум: внизу, во внутреннем дворике, фермер Граймторп вышагивал среди своих собак; когда они выли, он бил их кнутом, и они выли снова. Внезапно он поднял голову и поглядел на окно с выражением такой яростной ненависти, что Уимзи отступил поспешно назад, как будто его ударили.

Пока Бантер брил его, он молчал.

Задача, стоявшая перед лордом Питером, была из деликатных; ситуация, с какой стороны ни посмотри, неприятная. Он был в большом долгу перед хозяйкой; с другой стороны, положение Денвера было таково, что следовало отбросить всяческую обходительность и церемонии. Его светлость, однако, никогда не чувствовал себя большим грубияном, чем тогда, когда спускался по лестнице в Грайдерс-Холле.

В большой кухне фермерского дома он нашел крестьянку крепкого телосложения, которая готовила тушеное мясо в горшке. Он спросил, где можно найти мистера Граймторпа, и ему ответили, что хозяин на улице.

— Могу я поговорить с миссис Граймторп, пожалуйста?

Женщина посмотрела на него с сомнением, вытерла руки о передник, и, войдя в комнату, где моют посуду, громко позвала:

— Госпожа Граймторп!

Голос ответил откуда-то снаружи.

— Джентльмен хочет вас видеть.

— Где госпожа Граймторп? — перебил Питер поспешно.

— Я думаю, в маслобойне.

— Я пойду к ней туда, — сказал Уимзи, проворно выходя из кухни. Он прошел через выложенную камнем посудомоечную комнату и вышел во двор как раз в тот момент, когда миссис Граймторп появилась из темного Дверного проема напротив.

Там, освещенная падающим на нее холодным солнечным светом, с мертвенно-бледным лицом и густыми темными волосами, она была еще прекраснее, чем когда-либо.

Не было никакого следа йоркширского происхождения в продолговатых темных глазах и очертаниях красивого рта. Плавные линии носа и скул подтверждали догадку о происхождении из дальних стран, проглядывающих сквозь тьму веков; казалось, она только что поднялась из далекой могилы в пирамидах, роняя сухие и благоухающие мрачные повязки со своих пальцев.