– Видимо, из-за своей истерики маркиз даже не подозревает, что его драгоценный соус – всего лишь мой самодельный клей.

– И никогда не узнает. – Наклонившись, мадемуазель Смит прошептала графине: – Я постараюсь убедить маркиза, что это он его изобрел.

– Где мой проклятый муж? – Графиня повернулась и оказалась лицом к лицу с Люси Уиппингем, как обычно, основательно набравшейся. На ней не было ни костюма, ни маски, и она покачивалась из стороны в сторону, сжимая в руке недопитую бутылку вина. – И любовник мой где, если уж на то пошло? – Люси качнулась в сторону Вирджинии и Роджера, которые, танцуя, оказались рядом. – Мужчины – сволочи. Все они такие. – Она наклонилась к графине, чтобы подчеркнуть интимность своего замечания, но продолжала говорить во весь голос. – И мужчины так плохи сами по себе, что им незачем рядиться женщинами. Посмотрите на них! Половина женщин здесь – это мужчины, вы не заметили? Взгляните на эту могучую пастушку, пожирающую взором вашу подопечную. Это не женщина. У нее же волосатые руки! И если это женщина, то помоги нам, Боже, я лучше отойду подальше. Но я-то предпочитаю, чтобы мужчины были мужчинами, а женщины – женщинами. – Люси икнула и, покачиваясь, направилась к танцующим.

Графиня повернулась к столу с яствами и взяла ложку, собираясь щедрой рукой положить себе всех кушаний. Но едва она запустила ложку в первое блюдо, как вернулась мадемуазель Бонтем.

– Доктор здесь, в комнате поблизости. Я отведу вас.

– Со мной все в порядке. Это лишь царапина. – Однако увидев, что на ткани проступила кровь, леди Анастасия неохотно поставила тарелку и пошла за пастушкой.

– Я увидела, как этот человек выхватил пистолет. Было ясно, что он прицелился в мою госпожу или в этого типа, с которым она танцевала. Любой на моем месте поступил бы так же. – Мужчина, который беседовал с ними в Версале, сидел напротив Элпью в освещенной свечами комнате рядом с бальным залом. – И, между прочим, к вечеру пятницы, как я теперь понимаю, было бы слишком поздно. Как только танец начался, герцог – или лучше сказать, тот, кто выдавал себя за него, – прицелился. Он не ранил его, нет?

– Не ранил кого?

– Мужчину в алом костюме, танцевавшего с моей госпожой?

– Кражи драгоценностей… вы приблизились к разгадке?

– Я выяснила, что произошло, сэр. Это была обычная кража, совершенная неизвестными людьми. Я считаю, что они находились в замке временно. Леди Прюд уволила их.

Мужчина искоса глянул на Элпью.

– И взяла вину на себя? Не слишком правдоподобно.

– Она придерживается своеобразных религиозных убеждений, сэр, основанных на самоуничижении. – Мужчина сделал пометку. – А теперь мне бы хотелось вернуться к моей госпоже, сэр, если вы не возражаете.

– Мы арестовали герцога де Шарма. Он не сопротивлялся, когда мы забирали его. Преспокойненько сидел у себя в комнате, одетый для маскарада. С ним была его жена, герцогиня. Она выла как животное, когда мы уводили его.

– Я же сказала: это не он. Это не герцог. Это был человек, выдававший себя за герцога, в его одежде. Что было на герцоге? Я знаю: он не тот, кто стрелял.

– Пистолет лежал в коридоре рядом с его комнатой. Можно сказать, еще дымящийся.

– Предупреждаю вас, – заявила Элпью, – вечер еще не закончился. И если вы арестовали герцога, то очень скоро увидите, что он невиновен. В вашем списке значится Т. в. – последняя трапеза Аурелии; затем Богоявление – собрание трех королей: двух королей и одного наследника, но один из них заболел и не пришел на маскарад; затем «Вечер пятницы» – танец; и у нас по-прежнему остаются Апокалипсис и Воскресение.