Мы дали им основание бороться против нас, но не дали им того, ради чего им пришлось бы бороться. Цели, которую человек утратил много лет назад. Человеку уже не нужно доказывать, что он такой же, как и все другие, лучше, чем все другие, что он самое великое существо в Галактике.
— Теперь они добились этого, — произнес Тревор с горечью. — Андроиды размножались не биологическим, а химическим путем в течение уже длительного времени.
— Мы должны были этого ожидать, — сказал Саттон. — Мы подарили им такой же мозг, как у нас. Мы обязаны были подозревать это уже давно.
— Полагаю, что это верно, — признал Тревор. — Мы же пытались дать им возможность человека к интуитивному предвидению.
— Мы поставили им знак на лоб.
Тревор сердито махнул рукой.
— Это незначительное различие уже устраняется. Когда андроид производит другого андроида, он уже не утруждает себя необходимостью ставить знак на его лбу.
Саттон вздрогнул и отшатнулся. Ему показалось, что молния поразила его сознание, и ощутил растущую боль, которая заглушила его сознание.
Он сказал об оружии. Он сказал, что было оружие…
— Они могут сделать себя лучше, чем были поначалу, — продолжал Тревор. — Они могут улучшать свои модели, создать расу, даже сверхрасу мутантов, или как там ее называть…
«… Только один экземпляр оружия, — сказал он тогда. — Нельзя вести войну только одной-единственной пушкой».
Саттон поднял руку ко лбу и крепко потер его. Он отчетливо вспомнил разговор с Херкимером.
— Конечно, — усмехнулся Тревор. — Можно сойти с ума, думая об этом. У меня уже голова раскалывается. Возможны различные варианты. Они могут нас вытеснить, как новое поколение вытесняет старое.
— Но раса все равно останется человеческой, — возразил Саттон.
— Мы создали себя медленно, — проворчал Тревор. — Старая раса. Биологическая раса. Мы пришли с самого начала рассвета человечества. Мы начинали с обтесывания камней, с каменных топоров, пещер и жилищ на деревьях. Мы создавали себя слишком медленно, слишком большой болью и кровью, чтобы позволить кому-то захватить наше наследство. Тому, кто не знает труда, этой боли.
«Одна пушка», — подумал Саттон, но на этот раз он был не прав. Существовали тысячи пушек, миллионы, выкатывающихся сейчас на линию огня. Миллионы пушек, которые должны спасти Судьбу для всей жизни, которая была и будет через миллионы лет.
— Я предполагаю, — произнес Саттон срывающимся голосом, — что у вас сложилось впечатление, будто я и в самом деле обязан пойти с вами.
— Я хочу, — сказал Тревор, — чтобы вы обнаружили, где находится Колыбель.
— Чтобы вы могли уничтожить ее? — грубо прервал его Саттон.
— Чтобы я мог спасти человечество, — ответил Тревор. — Старое человечество. Настоящее человечество.
— Вы полагаете, что все человеческие существа должны быть сейчас заодно?
— Если в вас есть что-то человеческое, — ответил Тревор, — то вы должны быть сегодня с нами.
— Были времена на Земле, — возразил Саттон, — до того, как люди отправились к звездам, когда человечество считалось наиболее важным из всего, что знал человеческий разум. Сейчас это уже не является абсолютной правдой, Тревор. Существуют другие расы, такие же великие.
— Каждая раса, — поправил Тревор, — должна заботиться о себе. Человечество должно блюсти свои интересы. |