Я вот ни с кем не пытался дружить, чтобы подтянуть математику например. В итоге и с лохами за одной партой не оказался, но и в элиту класса меня не взяли. Я был совершенно чужой на этом празднике жизни. Не такой, как все, и очень опасный. О моих приступах жестокости знали и учителя. Один раз у меня чуть не получил по морде физрук, но он успел понять, что перегибает палку и успокоить меня, глядя, как я хватаюсь за скакалку и наматываю ее на кулак. Это было в девятом классе. Ростом я уже тогда был почти 175 см, а физрук был мне по плечо. Я прекрасно его понимаю, и хорошо, что он не стал писать на меня донос, иначе бы меня выгнали из школы. Учился я средне. Любил литературу и русский язык. Не понимал геометрию и алгебру. Был холоден к химии и физике, зато любил историю.

С девчонками у меня тоже была полная нескладуха. Да, мне нравились некоторые из одноклассниц, но я не мог с ними даже толком заговорить. Несмотря на то что я был высоким и в принципе симпатичным, как мне самому казалось, никто не хотел рисковать своими репутацией и здоровьем. У девчонок же в нашем возрасте редко когда что серьезно бывает. То с одним помутила, то с другим. Из армии вообще мало кого дожидаются, а я ревнивый. Вот прямо чувствую это. И что я могу натворить, если узнаю, что меня променяли на другого? Хорошо, что я сам это понял и не стал делать ошибки – встречаться с кем-либо. Поэтому от девчонок я держался в стороне.

Я оделся, закинул на спину старый рюкзак «Рибок» и вышел из квартиры. Зря я, конечно, матери опять про этого зэка наговорил. Она снова расстроилась. Сейчас сядет на кухне, закурит, достанет бутылку дешевой настойки и будет глушить свое горе. Сломанный человек. Причем самое плохое здесь в том, что даже если завтра вернется отец с чемоданом бабла – ничего не изменится. Это страдание забито уже где-то на подсознательном уровне, и неважно, сидишь ты на рваном стуле или золотом троне. Результат будет одинаков. Ты будешь несчастен. Это все самопрограммирование такое. Я читал. Но мама такие умные книжки не читает. Ей незачем. Она же до хера умная. У нее в голове только одни любовные романы, рассчитанные как раз на нее. Одиночку с прицепом, которой уже ближе к сорока. Печально все это. Сначала я пытался до нее донести какие-то вещи, но она взрослая, она умнее. Но это не так. Я же вижу, что в душе она все та же наивная девочка с глазами на мокром месте. Да, наверное, я должен сам что-то изменить. Взять себя в руки. И сделать. Что-то. Но что? Бросить учебу и пойти работать? А куда и кем? Мне 16 лет, куда меня возьмут? Можно, конечно, поговорить с Градусом. Он влился в наркобизнес. Вербует закладчиков. Сам ездит, принимает грузы от ребят из другого города, а потом толкает всякое дерьмо через малолетних мальчишек. Работа нервная, но непыльная. Знай себе гуляй по всяким заброшкам да прячь пакетики. Фоткай место, делай подробное описание – и вали.

Только вот Градус сам, скорее всего, уже на учете у полицейских, и когда им нужно будет делать план – сдаст всех своих закладчиков, лишь бы спасти свою шкуру. Удобно. И полицейские план выполнили, и Градус внакладе не остался. Денег там много. Я общался с Сашей Тихвиновым, тот сказал, что уже через два месяца купил себе айфон. Тысяч по 60–80 они в месяц имеют спокойно, а могут и больше. «И куда же такие бабки тратить?» – удивлялся я. «На бухло, сигареты, крутые шмотки, ну и родителям чутка подкидываю, – пояснил Саша, – но хочу откладывать на тачку». Только вот купить он ее не успел. Нарушил главное правило наркодилера.