– К тому же я их разорвал.

– Что?!

– Вы же понимаете, какие неприятности ждут вас… да и нас тоже, если выяснится, что мы фотографируем секретные военные объекты.

– Но тогда зачем я туда ездил?

– Чтобы фотографировать, но использовать фотографии мы не станем. Просто я сам хотел убедиться, что плодородной почве, акрам пахотной земли, живописным уголкам наносится невосполнимый ущерб. Тем настойчивей я буду драться хотя бы за часть этой территории. Боже, да если бы эти снимки увидели, нам бы и слова не дали сказать.

В сознании Холмена зародилось недоверие.

– Вы что‑то подозреваете, правда? – спросил Джон у босса как можно спокойнее.

– Послушайте, – устало начал Спайерз, – я был в министерстве обороны, у них там аврал и всеобщая бдительность. Чем это пахнет, не знаю, но на рожон лучше не лезть. Днем я встречаюсь с министром обороны и сэром Тревором Чемберсом, надеюсь, мы добьемся ответа.

Сэр Тревор Чемберс, заместитель министра по экологии, был не из тех, от кого можно отделаться пустыми фразами.

– Но вы понимаете, что это строго между нами? – сказал Спайерз.

– А если армия действительно виновата?

– Поживем – увидим.

– Конечно! Другого ответа я и не ожидал. Дело, полагаю, замнут. Ведь верно?

– Да не петушитесь, черт вас возьми! Кем вы себя возомнили? По‑моему…

Спайерз остановился, и Холмен не долго думая воспользовался паузой.

– Давайте хоть раз в жизни зададим им трепку, – предложил он. – Разнесем их чертовы объекты, если они виноваты.

Спайерз, казалось, опомнился.

– Не будем суетиться, – сказал он. – Этим мы ничего не добьемся…

И снова замолчал на середине фразы.

Холмен продолжал метать громы и молнии, не замечая произошедшей в начальнике перемены, пока не почувствовал на себе его странный, пустой взгляд.

– Что с вами? – тревожно спросил Джон. – Что…

Спайерз неожиданно встал, посмотрел через плечо Холмена куда‑то вдаль, отвернулся и подошел к окну. Джон застыл на месте от изумления. Спайерз открыл окно, оглянулся на остолбеневшего молодого человека. Пустоту во взгляде на мгновение сменил проблеск сознания. Затем Спайерз снова отвернулся, влез на подоконник и, прежде чем Холмен успел броситься к нему, прыгнул вниз.

Джон был потрясен. Он сидел неподвижно, с открытым ртом, так и не понимая, что произошло. Затем с криком «Спайерз!» бросился к окну. С высоты девятого этажа он увидел лежащего на тротуаре шефа. Из размозженного черепа хлестала кровь. Рука Спайерза как‑то странно поднялась вверх, пальцы судорожно сгибались и разгибались. Вдруг самоубийца изогнулся всем телом, забился в конвульсиях, так же внезапно обмяк и больше не шевелился, рука тоже перестала дергаться.

Холмен отпрянул назад и, тяжело дыша, прислонился к раме. Прохожие окружили тело, некоторые, наоборот, старались держаться подальше и отводили взгляд. Джон отвернулся от окна и увидел секретаршу босса. Девушка стояла на пороге с выражением ужаса на лице.

– Он… он выбросился, – наконец выдавил из себя Холмен.

Секретарша попятилась от него. Внезапно дверь в приемную распахнулась, и ворвавшиеся люди стали спрашивать, что случилось. Холмен опустился в кресло шефа и совсем некстати подумал, что оно еще хранит тепло его тела. Не отвечая на вопросы толпящихся вокруг людей, Джон сидел, уткнувшись взглядом в письменный стол. Что случилось? Почему босс покончил с собой? Внезапное помешательство? Но из‑за чего? Наконец он очнулся, по телу бегали мурашки, совсем как тогда, в тумане.