Он хотел бы провести эту беседу первой, но ему было известно, что Джордж недоступен так рано утром. Более того, у Питта появилась одна мысль. Он надеялся, что сможет получить ключ к разгадке всего дела еще до того, как ему придется встретиться с Джорджем; что обнаружит нечто убедительное и весомое, что позволит ему избежать разговора с родственником.

Томас начал со второго дома на Парагон-уок, сразу же после жилища Дилбриджей. По крайней мере, с одной неприятной задачей будет покончено сразу. Здесь обитали старший из трех братьев Нэш, мистер Афтон Нэш с женой, и младший, мистер Фулберт Нэш, последний еще был холост и потому до сих пор проживал в семейном гнезде.

Изнывающий от скуки дворецкий покорно впустил инспектора, предупредив, что семья еще завтракает, и он должен будет подождать. Питт поблагодарил его и, когда дверь за ним закрылась, начал слоняться по комнате. Та была обставлена в старом стиле, то есть дорого, и Питт чувствовал себя в ней очень некомфортно. На книжных полках стояли множество томов в кожаных переплетах, в таком аккуратном порядке, как будто ими никто никогда не пользовался. Томас провел пальцем вдоль корешков, чтобы проверить, есть ли на них пыль, но они были безукоризненно чистыми. Скорее, это заслуга домохозяйки, подумал Питт, чем какого-либо дотошного читателя. На письменном столе стоял обычный набор семейных фотографий. Никто на них не улыбался. Это естественно. Каждый должен был сохранять позу так долго, что улыбка становилась уже невозможной. Свежее выражение лица — самое большее, на что можно было надеяться. Впрочем, тут не было и этого.

Над камином висел образец вышивки: единственный злобный, немигающий глаз, под которым крестиком было вышито: «Бог видит все».

Питт вздрогнул и сел спиной к надписи.

В этот момент, закрыв за собой дверь, вошел Афтон Нэш. Это был начинающий полнеть высокий мужчина со строгими чертами лица и пристальным взглядом. Если бы не тяжеловесность облика и слишком крепко сжатые губы, его лицо можно было бы назвать красивым; хотя приятным оно не было.

— Не знаю, чем мы можем быть вам полезны, мистер Питт, — сказал он холодно. — Бедная девочка жила у моего брата Диггори и его жены. Они заботились о ее воспитании. Оглядываясь назад, могу сказать: возможно, было бы лучше, если бы мы взяли ее к себе, но в то время такое развитие событий не казалось правильным. Джессамин бывает в свете чаще, чем мы, и поэтому все решили, что будет разумно, если именно она введет Фанни в общество.

Питт уже должен был привыкнуть к этому. Немедленный переход в защиту, торжественное заявление о невиновности и неучастии… Всякий раз одни и те же приемы, в той или иной форме. Томасу они были отвратительны. Он помнил лицо девушки, еще не обезображенное жестокими отметинами жизни; да и сама жизнь ее, едва начавшись, была так быстро разрушена… Здесь же, в неуютной комнате, ее брат говорит о моральном воспитании — и в то же время ищет способ защитить себя от любых упреков, которые могут ему бросить.

— Никто не может быть застрахован против убийства, — Питт уловил в собственном голосе раздражение.

— Но каждый может быть застрахован от насилия, — резко ответил Афтон. — Молодые дамы пристойного поведения не заканчивают подобным образом.

— У вас есть причины полагать, что ваша сестра не была пристойного поведения? — Питт обязан был спросить это, хотя уже знал ответ.

Афтон повернулся к Томасу и наградил его неприязненной гримасой.