— Ни одного значительного. Не думаю, что мисс Летиция захочет навредить кому-то из-за того, что тот узнает о ее скандальной любовной истории тридцатилетней давности.

Шарлотта была ошеломлена.

— Мисс Летиция? Летиция Хорбери?

— Да. Вполне невинный секрет, но некогда он был очень опасным. Вы не заметили, что мисс Люсинда всегда делает колкие замечания относительно ее морали и тому подобного? Бедняга настолько ревнива, что это съедает ее живьем. Если бы убили Летицию, я могла бы это понять. Мне часто приходило в голову, что Люсинда могла бы отравить ее, если бы посмела. За исключением того, что она пропала бы без сестры. Изобретать каждый раз все новые доказательства своего морального превосходства стало главным удовольствием в жизни Люсинды.

— Но как это может навредить? Ведь Летиция знает, что это не больше чем зависть. — Шарлотта была заинтересована.

— Боже праведный, нет! Они никогда не обсуждают это. Каждый воображает, что другой этого не знает. В чем заключалось бы удовольствие, если бы все открылось?

И снова Шарлотта разрывалась между жалостью и смехом. Но в таком случае, как и сказала Веспасия, вряд ли Фулберт расстался с жизнью из-за этого секрета. Даже если бы все узнали об этом, огласка не нанесла бы никакого вреда мисс Летиции. Скорее, вызвала бы интерес к ней. Мисс Люсинда страдала бы гораздо больше. Ее ревность могла стать невыносимой.

Шарлотта хотела продолжить свое расследование, но тут из кухни пришла Эмили, в плохом настроении. Ей пришлось отчитать посудомойку, которая была до смерти напугана приставаниями коридорного слуги. Эмили велела ей не быть такой глупой. Девушка была простой, как ящик для угля, и слуга рассчитывал быстро преуспеть.

Веспасия напомнила, что она советовала Эмили не ходить на кухню. Это не улучшило настроения сестры.

Когда позволили приличия, Шарлотта распрощалась со всеми, а Эмили заказала для нее экипаж.

Конечно же, Шарлотта попотчевала Питта всеми новостями, что узнала, добавив свои собственные комментарии, почти сразу же, как только муж появился в дверях. Хотя он знал, что большая часть этой информации впрямую к делу не относится, являясь не более чем пустячными пересудами, имеющими важное значение только для тех, кого они касались; тем не менее Томас запомнил все, что рассказала ему жена, — авось пригодится в расследовании.

Следов Фулберта пока не отыскалось. В реке были найдены семь тел. Два из них принадлежали женщинам, почти наверняка проституткам, и одно — ребенку, вероятно, случайно упавшему в воду и слишком слабому, чтобы выплыть или позвать на помощь. Скорее всего, лишний рот в семье; начал бы просить милостыню, как только научился связно говорить. Остальные четверо были мужчины, но, как и ребенок, — нищие, отбросы общества. Определенно, никто из них не мог быть Фулбертом. Потребовалось бы минимум несколько дней, чтобы довести его до такой степени истощения, в которой находились тела погибших.

Были проверены все больницы и морги, даже тюрьмы. Отделениям полиции, которые занимались курильнями опиума и публичными домами, было приказано держать глаза и уши открытыми; но Фулберт не был замечен и там. Обшарить все притоны было, конечно, невозможно. В общем, все говорило о том, что Фулберт Нэш бесследно исчез из Лондона.

Ничего не оставалось делать, кроме как идти на Парагон-уок и продолжать расследование. Так что уже в девять часов утра Питт сидел в доме лорда Дилбриджа, ожидая его светлость. Тот появился приблизительно через четверть часа. Он был чрезвычайно аккуратен — камердинер потрудился на славу, — но его лицо выглядело растерянным и сильно помятым. Очевидно, он был либо нездоров, либо провел бурную ночь. Дилбридж пристально смотрел на Питта, как будто бы не мог точно вспомнить, как его представил слуга.

— Инспектор Питт из полиции, — помог ему Томас.