Эмили опустила глаза, затем посмотрела на Джорджа. Тот отвернулся от Веспасии, которая вышла из комнаты, и снова повернулся к Эмили.

— Бедная тетя, — осторожно сказала она. — Какое тяжелое испытание. Грейс такая самоуверенная, но в данном случае ничего не остается, как признать ее правоту. Я не люблю говорить плохо о женщинах, особенно подругах, но Селена вела себя в прошлом не вполне… подобающе. — Эмили колебалась. — Не понимаю, как к ней… — Она сделала паузу, ее проницательный взгляд задержался на Джордже.

Тот побледнел и замер от мрачных предчувствий. Воцарилась тишина.

— Что? — наконец спросил он.

— Ну… — Эмили выдала прохладную, всепонимающую улыбку. — Ну-у, — она вела себя немного слишком раскованно — не так ли, мой дорогой? И такое поведение привлекает… — Она решила не продолжать, увидев по его лицу, что он все отлично понял. Больше секретов не осталось.

— Эмили, — начал он, постукивая запонкой по чашке.

Она не желала обсуждать это. Объяснения были бы очень болезненны. И Эмили не хотела слышать, как он их произносит. Она продолжила, как бы отвечая на возможные возражения:

— О, я не сомневаюсь, ты хочешь сказать, что я не должна говорить о ней так, потому что она прошла через такое ужасное испытание. — Ее рука потянулась за чайником, но она не была такой твердой, как желала бы ее хозяйка. — Но я уверяю тебя, что тетя Веспасия права, я и сама это знаю. Еще… я уверена, что после всех этих событий такого больше не произойдет. Все изменится для нее теперь. Бедное создание! — Эмили успокоилась достаточно, чтобы улыбнуться мужу и держать чайник почти не дрожащей рукой. — Хочешь еще чаю, Джордж?

Он смотрел на нее с трепетом и недоверием. Эмили наблюдала за ним, чувствуя, как по ее телу разливается тепло, радостное ощущение того, что она одержала верх.

Какое-то время они сидели не двигаясь, осознавая происшедшее.

— Как насчет чаю? — повторила Эмили.

Джордж протянул ей свою чашку и медленно произнес:

— Я думаю, ты права… Уверен, что ты права. Теперь все будет по-другому, все изменится.

Эмили полностью расслабилась, ослепительно улыбнулась мужу и наполнила чашку до самого края, полнее, чем то принято.

Джордж посмотрел на нее с легким удивлением и тоже улыбнулся — широко, открыто, как человек, который получил неожиданное доброе известие.

Мисс Летиция не упоминала о происшествии с Селеной, зато мисс Люсинда более чем компенсировала молчание сестры, заваливая общество своими суждениями, подобно продавцу тканей, мечущему на прилавок отрезы любых материалов и цветов, находя все больше и больше доказательств того, что на Парагон-уок происходит нечто до крайности странное, и заявляя, что посвятит все имеющееся у нее мужество и упорство разоблачению этого «нечто». Леди Тамворт поддерживала ее на словах, но не предлагала ничего конкретного.

Афтон Нэш высказал мнение, что женщины, над которыми надругались, сами напросились на подобные действия и поэтому не заслуживают никакого сочувствия. Феба заламывала руки и еще более ужасалась.

Халлам Кэйли продолжал выпивать.

Рано утром Эмили вызвала свой экипаж и без извещения поехала к Шарлотте, рассказать ей последние новости. Чуть не выпав из кареты на тротуар, игнорируя в своем возбуждении поддержку лакея, Эмили, позабыв дать ему дальнейшие указания, стала колотить в дверь Шарлотты.