Селена выглядела слегка уязвленной, по-видимому, ожидая от Шарлотты чего-то другого.

— Я отлично себя чувствую, спасибо, — сказала она, подняв бровки.

Женщины обменялись вежливыми ничего не значащими любезностями, но, чем внимательнее Шарлотта разглядывала Селену, тем более понимала, что она вполне искренна. Селена выглядела совершенно здоровой. Она совсем не напоминала женщину, которая недавно пострадала от насилия. Ее глаза блестели, на щеках играл нежный румянец, не являвшийся искусственным, по мнению Шарлотты. Движения ее были быстрыми, руки постоянно жестикулировали, взгляд неустанно скользил по комнате. Если это демонстрация мужества, вызов молчаливому мнению присутствующих, что женщина, над которой надругались, должна быть несчастной всю оставшуюся жизнь, тогда Шарлотта — хотя она и недолюбливала Селену — могла только восхищаться ею.

Больше Шарлотта никоим образом не намекала на этот скандал, и разговор перешел на другие темы — разные мелкие новости и направления в моде. Затем Шарлотта перешла к другим гостям, оставив Селену наедине с Алариком.

— Она выглядит удивительно хорошо, вы так не думаете? — заметила Грейс Дилбридж, легко качнув головой. — Не понимаю, как бедняжка перенесла такое испытание!

— Да, она очень мужественная женщина, — ответила Шарлотта; ей очень не хотелось хвалить Селену, но присущая ей прямота заставила ее сделать это. — Все восхищаются ею.

— Восхищаются?! — Мисс Люсинда проходила мимо, ее лицо пылало от гнева. — Вы можете восхищаться кем хотите, миссис Питт, но я называю это бесстыдством! Она позорит всех женщин. Я серьезно подумываю о том, что на следующий светский сезон мне придется поехать куда-нибудь еще. Очень жаль, но развращенность Парагон-уок перешла все границы моего терпения.

Шарлотта была слишком удивлена, чтобы немедленно ответить; Грейс Дилбридж, казалось, тоже не знала, что сказать.

— Бесстыдство, — повторила мисс Люсинда, уставившись на Селену, которая шла, взяв Аларика под руку, по направлению к двери в сад. Француз смеялся, но было что-то в повороте его головы, что выдавало скорее учтивость, чем искреннее увлечение своей попутчицей. Он даже, казалось, разыгрывал какую-то роль.

Мисс Люсинда фыркнула.

Наконец-то Шарлотта нашлась, что ответить.

— Я думаю, что очень нехорошо так говорить, мисс Хорбери, и очень несправедливо. Миссис Монтегю была жертвой, а не преступницей.

— Полная чепуха! — Это был Афтон Нэш, бледный, глаза его блестели. — Трудно вообразить, что вы можете быть такой наивной, миссис Питт. Женские чары бывают очень действенны… для некоторых. — Он смерил ее сверху донизу презрительным взглядом, словно снимая с нее великолепный атлас и оставляя голой на рассмотрение и осмеяние другим. — Но если вы воображаете, что ваши чары настолько сильны, что способны заставить мужчину наброситься на женщину против ее желания, то вы переоцениваете свое могущество. — Он холодно улыбнулся. — Среди здешних женщин вполне хватает жаждущих острых ощущений. Они даже находят противоестественное удовольствие в насилии и в подчинении ему. Ни один мужчина не станет рисковать своей репутацией, нападая на женщину без ее согласия. Что бы она ни утверждала впоследствии.

— Какие отвратительные вещи вы говорите! — Алджернон Бернон стоял достаточно близко, чтобы услышать Нэша; теперь он выступил вперед, с лицом пепельного цвета, вся его хрупкая фигура сотрясалась. — Я требую, чтобы вы отказались от своих слов и извинились!

— Или вы… что вы сделаете? — Улыбка Афтона не изменилась. — Потребуете от меня выбирать между пистолетом и шпагой? Не смешите людей, молодой человек! Лелейте свое оскорбленное достоинство, если вам так хочется.