– Да? – спросила девочка и перестала плакать. – А что это – Город? Это далеко?

Питер кивнул. Он и сам не знал, что это такое – Город.

– Далеко. Но мы дойдём до него, – уверенно произнёс он.

– Обязательно дойдём, – согласилась Лилиан и вдруг засмеялась. – Какой ты хороший, Питер!

Питер поцеловал её в лоб и вошёл в дом. Собрав немного еды и сделав небольшой запас воды, он взял Лилиан за руку и продолжил свой путь, теперь уже с маленькой попутчицей.

Пройдя несколько шагов вдоль ручья, Питер вдруг остановился. Прямо из‑под ног выпорхнули две бабочки‑капустницы и весело понеслись над водной гладью. Только теперь Питер заметил, что жизнь вокруг идёт полным ходом. В траве стрекотали кузнечики, в воздухе носились синие стрекозы и разноцветные бабочки, тут же кишел муравейник сотнями и тысячами маленьких муравьиных жизней, а высоко в небе беззаботно звенел жаворонок.

– Что ты, Питер? – спросила Лилиан. – Ты передумал?

– Нет, нет, Лилиан! – взволнованно ответил Питер, радостно прислушиваясь к окружающему миру. – Ты слышишь? Они живы!

– Ну и что, – девочка пожала худыми плечиками. – Здесь всегда так шумно.

– Так ведь это же просто здорово! – воскликнул Питер и повлёк Лилиан за собой. – Пойдём скорее, нам ещё так далеко идти.

Вскоре зелёная долина кончилась, и вновь потянулась бесконечная каменистая пустыня. Через час Лилиан стала хныкать.

– Я устала, Питер! Я больше не могу.

Солнце к этому времени скрылось за скалой. Стемнело.

– Хорошо! – сказал Питер. – Переночуем здесь.

Спали прямо на камнях, нагретых за день дневным светилом и сохранявших тепло до самого утра. Утром слегка перекусили и снова двинулись в путь.

Весь день они шли, изредка останавливаясь на отдых. Лилиан вскоре устала, и Питеру пришлось нести её на руках. Но как ни тяжела была его ноша, чувство ответственности за это хрупкое создание придавало ему силы. И всё же к концу дня он настолько выбился из сил, что заснул как убитый.

Третий день пути для двух детей был ещё тяжелее. И несмотря на то, что им изредка попадались зелёные островки растительности, окружающий ландшафт в основном представлял собой всё те же камни, пыль и песок. Горячие камни, сыпучий песок и едкую пыль…

– А что мы будем делать в Городе? – как‑то спросила Лилиан, когда они в очередной раз остановились на отдых.

Питер не ответил. Он не знал, что их ждёт внизу, в чужом и незнакомом Городе. Он просто ещё не думал об этом.

– Питер, что же ты молчишь?

– Я не молчу, я думаю.

Он не хотел расстраивать бедную девочку своей беспомощностью. Он должен быть сильным: ведь он мужчина.

Питер вспомнил, как мать как‑то говорила о своём двоюродном брате, краснодеревщике, который жил где‑то в Городе. Но где? И как его имя? Этого Питер не знал. Единственное, что мальчик смог ещё вспомнить, это то, что дядя его был баптистом. Но как найти в большом, незнакомом Городе дядю‑баптиста, не зная ни его имени, ни его адреса, – Питер не представлял.

– Питер, что же ты думаешь?

– У меня в Городе дядя живёт, вот к нему мы и пойдём.

– А он добрый?

– Добрый, – ответил Питер, в глубине души всё‑таки надеясь разыскать своего родственника.

Девочка успокоилась,

– Это хорошо, что он добрый. А то я злых не люблю. Ты тоже добрый, – добавила она неожиданно.

Ещё день они были в пути. И вот, наконец, на пятые сутки Питер и Лилиан, голодные и измученные до предела, вышли к Городу.