– Все в порядке, – сказал он и похлопал ладонью по двери. – Я тут вспомнил еще одно условие: вместе с Машей приведете ко мне детей. Они ведь живы?

– Да, – сказал Гусак. – Пока живы.

– Ну, отлично… Сейчас я уйду. Минут через тридцать или через час здесь будут ваши люди. Я найду способ сообщить им, где вы находитесь. А о месте и времени новой встречи я сообщу чуть позже. На стрелку много людей не бери – я тогда просто исчезну, и сделки не будет. Пары охранников вполне достаточно, если побоишься прийти один. Когда я увижу, что все в порядке, мы обменяемся. Я отдам карту и Рыбникова, а заберу Машку с детьми… Надеюсь, все пройдет гладко. Нам ведь незачем ссориться?

– Я не вижу никаких проблем, – отозвался Гусак. – Это честная сделка. А мы честные люди.

– Да уж, – сказал Женька, ухмыляясь и отступая к траве, где лежал бесчувственный Коля. – Честнее нас не бывает…

Гусак из амбара вышел первым, сразу спросил, как их нашли.

– Да вот, – сказал Зураб Никогосян и протянул Гусаку мятый листок, вырванный из школьной тетрадки. Сам же прочитал по памяти:

– «Гусак просит помощи. Он в сарае около продуктового склада».

Буквы были печатные, крупные, написанные ярким синим карандашом – цветной грифель, похоже, слюнявили.

– Где нашли записку? – спросил Горец.

– Подбросили к самому штабу, – сказал Ромка Голов, более известный как Проклятый. Прозвище приклеилось к нему из-за того, что в его бригаде никто больше двух недель не жил: обращался или погибал. Поэтому знающие люди под начало к Ромке не шли, отказывались. А попадала в его бригаду всякая шушера – получившие повышение работяги, новички и штрафники.

– Я как раз выходил из ворот, – пояснил Ромка, – как прямо под ноги прилетел камень, обернутый этой бумажкой.

– Откуда прилетел? – спросил Гусак.

– Да я не понял даже. Он как бы сверху упал и покатился. А бумажка свалилась.

– Слепошарые, – высказался Горец.

– Сам такой, – огрызнулся Ромка, и Башир молча с ним согласился: ну да, проглядел велосипедиста…

Со стороны реки показались два зомбяка. Рабочие тут же подняли шум, сгрудились, размахивая дозволенным оружием: кто битой, кто лопатой. Мутанты ворвались в толпу, раскидывая людей, как щенков. Бригада Никогосяна выступила вперед, открыла стрельбу, ничуть не заботясь о работягах, которые могли попасть под пули и картечь; остальные бандиты окружили Гусака, готовые его защитить, если мутанты прорвутся. Но все уладилось довольно быстро: нашпигованные свинцом зомбяки рухнули на землю и еще долго дергались, словно монстры Франкенштейна, пытаемые гальваническим электричеством. Работягам тоже досталось: трое не встали, семеро торопливо бинтовали свежие раны, бодрились, делали вид, что ничего особенного не произошло – знали, что беспомощных и слабых Гусак прямо здесь и прикончит. Ресурсы ограничены, а рабов и новых найти можно – их тут по подвалам и чердакам еще много прячется, а некоторые и сами приходят за пайкой и защитой.

– Хотел бы я знать, что за тип тут у нас нарисовался, – задумчиво проговорил Гусак, глядя на агонизирующих мутантов.