Закусив губу так, что почувствовал во рту привкус крови, Сэм начал спускаться в холл. Из того, что было в холле раньше, неизменным остался только думосбор на тумбочке и стол с мониторами, транслирующими то, что показывает камера наблюдения.

Проходя мимо стола, Сэм бросил взгляд на монитор и увидел Дина, который никак не мог войти в дом, раз за разом складываясь пополам и хохоча. Поняв, что его оправдания не имели никакого смысла, Сэм, глубоко вздохнув, посмотрел на тещу, которая смотрела на него, не мигая, с такой яростью во взгляде, что Сэм поежился.

— Как мне сделать так, чтобы обстановочка осталась, а люди освободились? — раздался сверху деловитый голос Дина.

Сэм закатил глаза, и едва не покрутил пальцем у виска. Не глядя на Дина, он подошел к Бобби и сел рядом с ним на уютный пуф, которые в огромном количестве были расставлены по холлу.

— И как это произошло? — тихо спросил Сэм, оглядывая столь преобразившееся помещение.

А посмотреть было на что. Начать с того, что холл утратил строгую, немного даже аскетичную элегантность, которая была присуща всем помещениям Хранителей. Сейчас стен не было видно из-за километров тончайшего шелка, который словно струился по ним, собираясь в складки и колыхаясь от малейшего движения воздуха. Пол был устлан толстыми пушистыми коврами, по всей комнате были расставлены пуфы, невысокие столики, а по полу разбросаны подушки.

— Я не понял, ты вообразил себя султаном? А почему тогда наши дамы в таком виде? — Сэм говорил очень тихо, но в стоящей тишине его прекрасно слышали все находящиеся в комнате люди.

— Сэм, я не знаю, как это произошло, — Бобби сидел на одной из подушек и выглядел при этом одновременно несчастным и взбудораженным. — У меня снова заболела нога, а дамы уже переходили на ультразвук, и у меня только одна мысль промелькнула: чтобы они замолчали и чтобы нога перестала болеть.

— Эм, — Сэм снова огляделся. — Прости, но я не улавливаю, в чем связь между болью в ноге, точнее ее отсутствия, и будуаром дорогой проститутки? Ах, да, еще и вот это? — он кивнул в сторону женщин, которые молчали вследствие наложенного на них заклятья.

Вот только если бы они могли говорить, то Друэлла высказала бы Бобби Сингеру все, что она думает по поводу его шуточек и методов, потому что даже Блэки никогда не позволяли себе ничего подобного. Но говорить Друэлла пока не могла, потому что магия Бобби не разрешала ей: ни говорить, ни колдовать, ни встать с колен, на которых она сидела уже почти целый час.

Нарцисса сидела рядом с матерью, сложив руки на коленях. Одеты женщины были в традиционные тайские одежды: шелковые брюки и длинную шелковую рубаху. Но вот макияж и прически у них были традиционно японскими.

— Я сейчас открою тебе один секрет, — громким шепотом сообщил подошедший к мужчинам Дин. — Видишь ли, Сэм, наш Бобби обожает массаж ног, который делала ему одна тайская затейница. А вот почему он в своих мечтах видел ее гейшей...

— Дин, заткнись, лучше сделай что-нибудь.

— А сам? — Дин с любопытством посмотрел на Бобби.

— Я не могу сам даже пошевелиться! — рявкнул Бобби. — Просто кто-то из вас, ребятки, явно страдает паранойей, мои действия вашей бляд... — он осекся, покосился на женщин и добавил не столь эмоционально, как ему хотелось: — Вашей замечательной системой безопасности восприняты как неправильные и несанкционированные. И теперь все отменить можешь только ты. Господи, неужели я все-таки дожил до того момента, когда мой Дин стал полноценным главой семейства, а не чокнутым Охотником, помешанном на дороге, машине, работе и случайных связях?

— Бобби, — толкнул своего практически отца в бок Сэм и выразительно покосился на Друэллу.