— Для нас уруки безобразны, не спорю, — вздохнул Гвай. — А для Певорожденного человека они вполне могут быть смешны. Индар ведь никогда не сталкивался с истинной красотой. Для него все, что существует в этом мире — обычно и естественно.

— Не сталкивался с красотой? — удивился Конан. — А кинжальчик ты видел? Потрясающая работа, явно потрудились альбы! Вещь очень красивая.

— Не красивая, а полезная, — наставительно сказал Эйнар. — Индар запросто резал этой красотой сырое мясо и ворошил лезвием угли в костре. По большому счету, Дарвинги являются варварами. Не нашими хайборийскими варварами, а самыми что ни на есть природными. Если бы Перворожденных людей сразу — подчеркиваю, сразу! То есть с самого первого дня от Пробуждения! — взяли под опеку та или иная стороны и принялись обучать, Дарвинги не сохранили бы столь девственную наивность. Однако, на человеческую расу обратили внимание только сейчас, через сорок шесть лет. Наверное, Рота и его враги тогда посчитали смертных совершенно бесполезными. Если сравнивать, то мы с вами тоже не видим особого смысла в существовании бабочек-однодневок, они нам безразличны. Человек живущий семьдесят-восемьдесят лет с точки зрения таких бабочек — бессмертен. Но в то же время у бабочки есть своя, насыщенная событиями и приключениями жизнь. Продолжающаяся всего один день…

— И что ты хочешь этим сказать? — не понял киммериец.

— Собери тысячу раз по тысячу тысяч бабочек и прикажи им атаковать дом твоего врага, — бесстрастно сказал Эйнар. — Они погребут его под своей тяжестью. Теперь ясно?

— Ясно, — почесал в затылке Конан. — И что нам теперь делать?

— Да ничего. Ни-че-го, соображаешь? Знаешь, почему? Потому, что нам известен ход дальнейшей истории. Мы знаем, что человек рано или поздно превратится в безраздельного хозяина этого мира. Что человеческий род выживет и станет расой королей, а элентари и Рота уйдут в небытие. Не нужно вмешиваться в здешние дела и наводить справедливость в том виде, в каком ее понимает человек, рожденный много тысяч лет спустя… Мы здесь — чужие. Гости. Не будем указывать хозяевам дома, как поступать.

— Согласен. Но что нам делать прямо сейчас?

Молчание. Никто не сумел предложить ничего толкового.

— Давайте немного попутешествуем вместе с Дарвингами? — неуверенно сказал Гвай. — Времени у нас предостаточно, а кроме того мне хочется взглянуть на то, что происходит здесь, в прошлом. Ничего подобного мы больше никогда не увидим, а потом будем рассказывать сказки внукам! Я не верю, что нам грозит сколь-нибудь серьезная опасность. Рота и его наместники вроде бы относятся к людям доброжелательно, а на Бессмертных, даст Мирта, мы не нарвемся. Не знаю почему, но у меня нет никакого желания встречаться с элентари. Как только почувствуем неладное — вернемся к порталу и отправимся домой.

— Любопытство однажды сведет тебя в могилу, — невесело усмехнулся киммериец. — Ладно согласен. Эйнар, Асгерд, что скажете? Да и ты, Олем, тоже имеешь право голоса…

— Как скажет Гвай, так и сделаем, — немедленно ответила нордхеймская воительница. — Для меня закон — слово командира.

— Согласен, — коротко бросил Эйнар. — Интересно же!

— Я подчинюсь общему решению, — невозмутимо сказал барон Дортон. — Все-таки я обязан вам жизнью, достойные месьоры и прекрасная дама. Рассказать потом кому об этом приключении — не поверят!

— А ты на это даже не надейся, — рассмеялся варвар. — Я во многих переделках побывал, но чтоб такое!.. Всю жизнь помнить буду! Пошли к Индару? Скажем, что мы согласны проводить его племя до крепости, принадлежащей… ну все-таки, как зовут этого типа с широкой душой?

— Не помним! — хором ответили охотники.