После моего очередного утреннего обнимания с унитазом к двери туалета, держась за стену, подшаркала тапками мама и пораженно произнесла:

– Лиза! Да ты беременна!

– Что за глупости.

– Не глупости! Я, когда тобой ходила, тоже вот так обнималась. Давай скорее за тестом иди.

Идти за ним я поначалу не хотела. Из за полноты у меня часто бывали гормональные сбои, и месячные никогда не бывали регулярными. Отмахнувшись от маминых слов, уверила ее, что точно не могу быть в положении, а сама тайком купила тест и, закрывшись на работе в туалете, решилась.

Несколько минут, что надо было выждать до результата, нервно грызла ногти, а после того как его увидела, захотелось и вовсе выдрать себе волосы.

На тесте четко выделялись две яркие красные полоски.

Вечером дома, после уже, ставших, привычных медицинских манипуляций мы с мамой сидели за нашим кухонным столом, и мирно пили чай. Вернее, его пила мама. Мне же кусок в горло не лез. Я была настолько обескуражена и напугана свалившейся на меня беременностью, что и не знала верить или нет. Беременной я себя не ощущала и уж тем более не испытывала по этому поводу какую то радость.

– Тебя что то гложет? – спросила мама и кивнула на печенье, что я взяла в руку, но так и не откусила, – Ты совсем не ешь.

Глупо было бы скрывать от матери правду. Она все равно узнает.

– Ты была права, мам. Я беременна, – вдохнула, глядя на свой остывший чай.

– Ох, Лизонька! – воскликнула мама и прижала руку к груди, будто у нее прихватило сердце.

Я была уже заранее готова к проповедям о моем разгульном образе жизни, поэтому вжала голову в плечи, словно пытаясь, как страус, спрятаться от гневных слов. Но вместо этого услышала только легкое:

– Ты же сама еще ребенок, Лизонька. И как ты теперь? Ты же совсем одна, без помощи останешься.

Я молчала.

Я все прекрасно понимала.

Выход из ситуации был только один.

– Не думай, Лиза! – вдруг резко произнесла мама, – Не бери грех на душу. Потом за всю жизнь не отмоешься.

– И что же мне делать? – прошептала я, чувствуя, как эмоции, что я так долго пыталась сдержать, рвутся наружу.

– Рожать, естественно. Отец ребенка знает?

Я покачала головой.

– Ты должна ему сказать.

– Мама мы расстались, – попыталась объяснить я, – Я даже номера телефона его теперь не знаю.

– Ты должна! – с нажимом сказала мама, – Если он ответственный парень, то позаботится о тебе и ребенке, когда… когда меня не станет.

– Не говори так!

– Это правда, Лиза. И ты должна с этим смириться. Я уже смирилась.

Я знала, что она права. Во всем.

Но…боже, как же мне было страшно.

Каким образом я должна найти Богданова и сообщить ему о ребенке?

– У него невеста красивая, – прошептала я, сквозь слезу.

– Да хоть двадцать невест! Если откажется от вас – поделом ему. Все в этой жизни возвращается. И добро, и зло.

На следующий день я отправилась в университет. Пора было выходить из тени. Нельзя больше прятаться.

Отчаянно храбрясь, я натянула привычные джинсы, водолазку и неожиданно поняла, что они мне велики. Радости это не доставило совершенно.

Еще несколько месяцев назад я визжала бы от восторга, а сейчас я смотрю в зеркало и вижу только свое осунувшееся лицо, потускнувшие глаза и темные круги под глазами.

В универе было оживленно, как и всегда. Знакомые девочки, стоило мне только появиться в аудитории, сразу подсели ко мне за парту.

– Ну, ты чего пропала?

– На учебу не ходишь?

– Что случилось то? На тебе лица нет.