– И чтобы покупали в ней, – добавил Кулиев. – Покупали оружие, доспехи…

    Секира возразил:

    – Этим загубим игру на корню. Нельзя превращать ее в соревнование кошельков.

    Скоффин вздохнул.

    – Нельзя. Но остаются лазейки, которые сможет использовать этот Петр Петрович и которые не по карману Петькам и Васькам. Это пауэрлифтинг, прокачка в оф-пати, покупка на рынке или вне рынка дорогих доспехов и оружия, которые петько-васькам собирать целый год… Так что зажиточному человеку и в байме будут мыть «мерседес»!

    В прихожей звякнуло, я извинился, еще издали увидел на экране мордочку Габриэллы. Она показала язык.

    – Не ожидал?

    Я нажал кнопку.

    – Честно говоря, нет.

    – Теперь берегись…

    Я выждал, пока она поднималась на лифте, вышел на площадку и открыл железную дверь. Габриэлла демонстративно посмотрела в сторону запасной лестницы.

    – Убежала?

    – Нет, – ответил я со вздохом. – Заходи, посмотришь.

    Она фыркнула, гордо выпрямилась, вот уж не отступит, зря надеюсь, я распахнул дверь, Габриэлла отважно переступила порог. Я сам ощутил, какой в квартире густой запах кофе, скоро плавать можно, с кухни доносится гул мужских голосов. На лице Габриэллы проступило изумление.

    – Ну ты извращенец… Групповуха?

    Она вошла и остановилась на пороге комнаты, мило улыбаясь ошалелым мужчинам.

    – Меня зовут Габриэлла. Интим не предлагать. А то соглашусь ведь…

    На нее смотрели, вытаращив глаза, все еще в том нашем мире, я сказал поспешно:

    – Габриэлла вызвалась сбегать в булочную и купить нам булочек. А также все прочее, что нужно голодным здоровым мужчинам для завтрака.

    Габриэлла изумилась:

    – Как? Вы еще не завтракали?

    – Да, – ответил я злорадно, – а если учесть, что кормить мужчин – первейшая задача женщины…

    Я повел ее к лифту, подталкивая в спину, она упиралась и хмурилась для виду, все-таки никакой соперницы в моей постели не оказалось, а кормить молодых сильных и явно некапризных мужчин вообще-то любит любая женщина с нормальной психикой и здоровыми инстинктами.

    Когда я вернулся, Ворпед переспросил почтительно:

    – Как зовут?

    – Габриэлла, – буркнул я.

    – Габриэлла, – повторил он с мечтательным видом поэта. – Да, это не Клава…

    Скоффин посмотрел на него с насмешкой в глазах:

    – Что, фантазии не хватает спошлить? Тогда ты не русский.

    – Сам ты еврей!

    – Вернемся к байме, – предложил я, – хотя, конечно, перерывчик пора, пора… Но мы не на чужого дядю пашем, так что поработаем, поработаем. Дети ко всему более восприимчивы, они первыми начали осваивать и компьютеры… я имею в виду, в массовом порядке.