— Теперь куда? — осведомился Давиденко, обозрев диплом от верхнего левого угла до правого нижнего. Сам он уже работал в Физтехе по полупроводникам с Иоффе и Анной Васильевной, его женой. Полупроводники, доказывал он, превосходная тематика, еще важней ядра — у ядра выходы в практику вряд ли при нашей жизни будут, а полупроводники — завтрашний день техники. Никто скептически не пожмет плечами: «А для чего, милок, стараешься? Кому это нужно?»

— Куда пошлют! — беспечно отозвался Флеров и, подумав, добавил: — В Ленинграде оставят. Куда еще?

На другой день обескураженный Флеров вертел в руках направление в харьковский Физтех. Комиссия по распределению молодых специалистов нашла, что в Харькове он будет полезней. Поразмыслив, Флеров успокоился. В Харькове мощный центр физической науки! Там ядерщики в почете. И там он получит квартиру.

От этих радужных мыслей Флеров повеселел. В самом радостном настроении он появился в харьковском Физтехе. Помощник директора — им недавно стал Латышев — пожал руку новому сотруднику, пообещал интереснейшую работу — им до крайности нужны толковые физики, но предупредил, что об отдельной квартире пока и не мечтать, квартир сотрудники института ждут по три года. Койку в общежитии он обеспечит, это в границах возможного.

— Поговорите с Тимошуком и Голобородько, — посоветовал Латышев. — Они, как и вы, занимаются нейтронами. А если потянет на высоковольтные установки, милости просим, Вальтеру и Синельникову люди нужны. Вам повезло, завтра возвращается после вынужденного отсутствия Александр Ильич Лейпунский. Поговорите с ним. Что я вам пока посоветую? Побегайте, поглядите, чего-нибудь подберете.

Флеров вошел в большую комнату. Вдоль стен стояли деревянные стойки. У стоек работники занимались сборкой и наладкой приборов. Ни беготни, ни шумных разговоров, ни песен за работой, ни споров, к которым он привык в Ленинграде. Работали чинно, старательно, без спешки. По комнате ходил человек в белых, но весьма замурзанных брюках. Он подал Флерову руку.

— Голобородько, Тимофей Архипович. Из Ленинграда? Нейтроны, говоришь? Мне подойдет. Поработаем вместе. Но не неволю. С Митей Тимошуком потолкуй, у него работешка еще интересней. — Он уловил взгляд Флерова, брошенный на его брюки, и вдруг рассердился: — Чего засматриваешься? Думаешь, у тебя чище? Темные, не видно, что налипло, а еще погрязней моих. Работа не кабинетная. Вы по скольку одежду таскаете? — язвительно поинтересовался он, переходя на «вы». — По году, по два — так? А я в мае надеваю, шестого ноября выбрасываю. Скоро подойдет дата, буду в новеньком щеголять — загляденье!

Он рассмеялся, дружески огрел пятерней по плечу и удалился.

Флеров продолжал бродить по помещениям института. В зале электростатических генераторов он задержался. Малый генератор, на полмиллиона вольт, впечатление не производил. Большой ошеломлял. На трех изолирующих колоннах — высотой в десять метров и толщиной в два каждая — покоился металлический, десятиметрового диаметра, шар.

Флеров, восхищенный, обошел гигантское сооружение, заглянул в помещение, где экспериментировали с ускоренными на большом «Ван-Граафе» электронами. Ускоритель в этот день «отдыхал», в помещении мирно беседовали физики. Двоих он сразу узнал, это были известные люди — Кирилл Синельников и Антон Вальтер. Флеров недавно читал книгу Вальтера об атомном ядре, надо было поговорить о возникших при чтении вопросах. Но он не осмелился нарушить беседу двух ученых.