|
Я хочу разжечь костер моими воспоминаниями и надеждами. Я хочу сжечь мои уже горящие мысли о тебе, положить их, как поэму, на погребальный костер, чтобы ритмичные фразы превратились в пепел. Я любила тебя, а ты уехал. Никогда в жизни я не увижу тебя, не услышу музыку твоего голоса, не почувствую трепета от твоего прикосновения. Я любила тебя, а мои слова попадали в глухие уши, а сама я стояла перед невидящими очами. Разве я не красива, о ветры Земли, овевающие меня, о жизнь сердца в моей груди? Я иду теперь к пламени моего отца, чтобы быть лучше принятой. Из всех любовников прошлого никогда не было такого, как ты. Пусть боги благословят тебя и поддержат, пусть не слишком строго судят они тебя за то, что ты делал. Знай, я сгорю из-за тебя! Костер, будь моей последней любовью! Когда она покачнулась в круге света и упала, раздались аплодисменты. Затем зал потемнел. Через мгновение свет снова загорелся, и другие члены клуба "Искусство и миф" встали и выступили вперед, чтобы поздравить ее с доходчивой интерпретацией. Они говорили о значении народных мотивов от сати <индийский обычай самосожжения вдовы вместе с телом мужа> до жертвоприношения Брунгильды. Хорошо, основа - костер, - решили они. "Костер... моя последняя любовь" - хорошо: Эрос и Танатос в финальном очищении пламени. Когда они высказали свою оценку, в центр зала вышли маленький сутулый мужчина и его похожая на птицу и по-птичьи идущая жена. - Элоиза и Эбелер, - объявил мужчина. Вокруг - почтительное молчание. Высокий мускулистый человек средних лет с блестящим от пота лицом подошел к нему. - Мой главный кастратор, - сказал Эбелер. Крупный мужчина улыбнулся и поклонился. - Ну, давайте, начнем... Хлопок - и упала тьма. *** Глубоко закопанные, как мифические черви, силовые линии, нефтепроводы и пневматические трубы тянутся через континент. Пульсирующие, подобно кишечнику, они глотают землю. Они несут масло и электричество, воду и уголь, посылки, тюки и письма. Все эти вещи, идя под землей, извергаются в местах назначения, и машины, работающие в этих местах, принимают их. Они слепые, и уползают подальше от солнца; они не имеют вкуса и не переваривают землю; они не имеют ни обоняния, ни слуха. Земля - их каменная тюрьма. Они знают только то, к чему прикасаются, и прикосновения - это их постоянная функция. Такова глубоко закопанная игрушка, подобная червям. *** ...В новой школе Рэндер поговорил со штатным психологом и осмотрел спортивное оборудование. Он также осмотрел квартиры учащихся и был удовлетворен. Но сейчас, когда он вновь оставил Питера одного в учебном заведении, он чувствовал какое-то недовольство. И сам не знал, почему. Все, казалось, было в полном порядке, как и в первое его посещение. Питер вроде бы был в хорошем настроении. Даже в исключительно хорошем. Рэндер вернулся к своему кару и выехал на шоссе, похожее на громадное дерево без корней, ветви которого покрывали два континента; он думал, анализировал и удивлялся, что не может найти причину своего недовольства. Руки его лежали на коленях, ландшафт плыл вокруг него то вверх, то вниз, потому что он ехал по холмам. Руки снова поднялись к панели. - Алло? - Элина, это Рэндер. Я не мог позвонить вам раньше, но слышал, что вы сделали трахеотомию в театре. |
