|
Месяц наклонился над краем мира, и его пересекла еще одна летучая мышь. Где-то в траве застрекотал сверчок. - Мы пойдем дальше, - сказала она. - Дальше? - Туда, где "ручей обнажает корни старого дерева и течет на луг...", - ответила она. - Ладно, - сказал он и наклонился к гигантскому дереву, мимо которого они шли. Между его корнями пробивался родник, питавший ранее пройденный ручей. Он звенел, как эхо далеких колокольчиков. Он вился между деревьями, зарывался в землю, кружился и прорезал свой путь к океану. Она шла по воде. Вода изгибалась и пенилась вокруг нее, брызгала дождем, сбегала по спине, по груди, по рукам и ногам. - Идите сюда, магия ручья прекрасна, - позвала Элина. Но Рэндер покачал головой. Он ждал. Она вышла, встряхнулась и тут же высохла. - Лед и радуга, - заметила она. - Да, но я забыл, что там дальше. - Я тоже, но помню вот что: "...Где пересмешник издает свое нежное бульканье, хихиканье, визг, плач..." И Рэндер сморщился, услышав пересмешника. - Это не мой пересмешник, - сказал он. Она засмеялась. - Какая разница? Во всяком случае, он появился немедленно. Рэндер покачал головой и отвернулся. Она встала рядом с ним. - Простите. Я буду более осторожной. - Прекрасно. - Он пошел дальше. - Я забыл следующую часть. - Я тоже. Они оставили поток далеко за собой и шли по пригибающейся траве, по плоской безграничной равнине, и все, кроме зарева солнечной короны, исчезло с горизонта. - "...Где тени при заходе солнца удлиняются и бегут по бесконечной одинокой прерии..." Я вспомнил: вот это место. "...Где стада бизонов медленно растекаются на квадратные мили..." Темная масса слева постепенно обрела форму. Выделялся громадный бизон американских прерий. Не на родео, не на выставке рогатого скота, не на обратной стороне старинной никелевой монетки, а здесь стояли эти животные, опустив рогатые головы, покачивая мощными спинами - знак Торо, неудержимое плодородие весны, исчезающее в сумерках в былое, в прошлое - вероятно, туда, "...где сверкают колибри..." Рэндер и Элина шли по великой равнине, луна плыла за ними. Наконец они дошли до противоположного конца страны, где большие озера, другие ручьи, мосты и другой океан. Они прошли через опустевшие фермы, сады и двинулись вдоль воды. - "...Где шея лебедя изгибается и поворачивается...", - произнесла она, глядя на своего первого лебедя, плывущего по озеру в лунном свете. - "...Где хохочущая чайка носится над берегом, - ответил он, - и смех ее - почти человеческий..." И в ночи раздался смех, но он не был ни смехом чайки, ни смехом человека, потому что Рэндер никогда не слышал, как хохочет чайка. Журчащие звуки он сотворил из сырого ощущения холодного вечера. Он велел вечеру вновь стать теплым. Он осветил тьму, заставил ее звенеть серебром. Смех начал замирать и исчез совсем. Сотворенная чайка унеслась в океан. - Ну, - объявил он, - на этот раз почти все. - Но здесь есть гораздо больше! - возразила она. - Вы держите в голове меню обедов, как же вы не помните еще кое-чего об этом? Я помню что-то насчет куропаток, укладывающихся на ночлег кольцом, головами наружу, и о цапле в желтой короне, питающейся крабами на краю болота, и о кузнечиках в орешнике, и. |
