С юга он, может, где дубину об него приласкали, вот и чудит. Дурак он, господин.

— Вард, — тут же поправил его северянин.

— А вард — это как командир отряда? — пропищал Эгор, пытаясь отвлечь от моей персоны внимание. — А то девица у нас в деревне сказала, что как князь.

— Девица, говоришь. Русоволосая красавица, что вчера нам попалась? — уточнил вард Вульфрик.

— Ага, — Эгор кивнул, — таки сказала — князи северные.

— А что смущает, парень? — снова хмыкнул северянин. — Что на князей не тянем?

Эгор сглотнул, похоже, уже пожалев о своем длинном языке.

— Князь с простым людом не говорит, — выдавил он из себя.

Вульфрик неожиданно тепло рассмеялся, и в этот момент я почувствовала тонкий аромат свежей древесины и сосновой смолы. Так пах папа. Забывшись, теперь уже я уставилась на мужчину, готовая расплакаться от нахлынувших чувств. Этот запах будоражил душу, выворачивая ее наружу.

— А что у князя вашего язык отвалится, если он с простым людом разговоры вести начнет? — подколол Эгора мужчина.

— Наверное, нет, господин, — смущенно ответил мальчишка.

— Вард, парень. Обращаться ко мне — вард и никак иначе. Ты-то не полоумный вроде, — вард Вульфрик строго глянул на мальчишку. — В общем, сейчас выйдете за врата и налево вдоль частокола. Там отыщите ваших. Сегодня рубите дрова.

Пока всю работу не выполните, никто никуда не уходит. Получите, что заработали и вернетесь завтра.

Кивнув, мы снова замерли истуканами.

— Чего стоим? Чего ждем? — приподняв бровь, поинтересовался вард Сай.

Переглянувшись с Эгором, неуверенно развернулись в сторону главных врат и понеслись к ним. Только оказавшись за забором, перевели дух.

— Какие-то они неправильные князья, — пробурчал Эгор.

— Варды, — не задумываясь, поправила я его.

— Ага, варды, — выдохнул он. — Что это за варды, которые до общения с челядью опускаются?! А этот второй такие дыры в тебе прожигал. Может, понял, что с тобой не все ладно?

Я на мгновение призадумалась и качнула головой.

— Нет, не мог. А вообще, это северные варды! Может у них так заведено, — неуверенно пробормотала я.

— Все равно жуткие они. Вроде, как и спокойно говорят, а поджилки трясутся.

Я пожала плечами, ничего подобного я не почувствовала. Мне до сих пор мерещился этот неповторимый запах моего счастливого детства. Папа любил строгать по дереву. Он вырезал нам деревянные игрушки: зайчиков, волков, петушков. Каждый раз, принося нам эти фигурки, он улыбался и целовал нас в щечки, говоря, что мы его маленькие красавицы. Я подносила к лицу эти игрушки и слышала запах свежего дерева и смолы.

Запах безвозвратно утерянного счастья.

— Пошли, что ли, — проворчал Эгор, и мы отправиться искать остальных согласных вкалывать за кусок хлеба.

Скажем, работенка оказалась пусть и не легкой, но вполне терпимой. Нам указали на сложенные друг на друга стволы деревьев. И обозначили задачу, порубить на дрова. Просто и понятно.

Получив на руки несколько острых пил и топоров, мы принялись за работу. Мужики распиливали стволы на чурбаны, длинною примерно в мой локоть, а мы с Эгором рубили их на дрова. Девятилетний внук одного из мужиков с Красенок собирал деревяшки и складывал их на телегу, стоящую рядышком.

Так мы, не разгибая спины, пахали в робкой надежде, что нас не обманут и дадут хотя бы по буханке хлеба.

В обед к нам нагрянули с проверкой и не абы кто, а сами варды.