— Да уж, — вздохнул майор. — Был бы… проследил бы… бы, да бы! Что делать-то теперь? — хозяин кабинета сидел, закрыв лицо руками, и думал, думал, думал…

Остаток дня пролетел, как один миг: посещение места покушения, просмотр данных с камер слежения крупного магазина и банка, расположенных поблизости от места происшествия. Общение с добропорядочными гражданами, изъявившими похвальное желание дать показания, совершенно не облегчившие работу следствия. Того, кто стрелял — никто не видел. Все свидетельства касались исключительно тонированного джипа под левыми номерами, который никогда найден и не будет, в чём никто из сотрудников отдела не сомневался. Ни Игорь, ни Терещенко по-прежнему не приходили в себя, а в конце дня ещё и Котлов нагрянул с визитом.

— Развели бардак! — орал он как потерпевший. — Висяк на висяке, полное отсутствие дисциплины! Одни прогуливают, другие самодеятельностью занимаются, начальство… а ну вас. Тьфу. Не можете работать, так давно надо было вас поганой метлой из органов! Так нет же… моя доброта мне же боком и вышла. Значит, так. В начале декабря из Москвы проверка приезжает. И они собираются именно к вам! Вы же у нас центральный участок? Ваши показатели раскрываемости самые высокие! Были… — срывался на несвойственные чину истерические нотки посетитель. — А теперь — что? Приедут они. Что мы покажем? Где ваш Прутко?

— Ищем… — опустив глаза, произнёс Синельников.

— Ищут они! Запоминай, майор: у вас на всё — три недели. К началу декабря все дела должны быть закрыты, Прутко найден, дисциплина восстановлена. Как вы этого добьетесь — не моё дело. Но не дай вам бог… у вас не то, что погоны полетят! Вы у меня сами летать научитесь! Без парашютов! Всё.

Гневно хлопнув дверью, Котлов оставил хозяина кабинета в невеселом раздумье.

Вечером Синельников вновь договорился о встрече с бывшим майором из двадцать первого участка. Бывший коллега излагал чётко и по существу, однако в восприятии майора разговор опять получился странный и путаный. Глубоко ночью, очутившись дома, Синельников долго приводил в порядок мысли, составляя план того, что надо сделать, что проверить, что выяснить.

Следующие дни пролетали, словно в них вместо двадцати четырёх было всего по три часа. Нарастающий ком информации благодаря своей нереальности и хладнокровной жестокости походил на умело сфабрикованную фальсификацию. У Александра с каждой минутой возрастало ощущение, что всеми ими кто-то играет, словно марионетками. И желание придушить этого кукловода росло пропорционально запутанности дел. Настораживало исчезновение Юлии и ещё одного из друзей старлея. Майор понимал, что точно так же, как когда-то Прутко, теперь и сам влип во что-то дурно пахнущее, и это нечто затягивало его всё глубже с каждой минутой.

— Как успехи? — без стука войдя в кабинет, поинтересовался капитан.

Степанов выглядел немногим лучше майора: волосы взъерошены, форма местами помята, под глазами залегли тени, готовые перерасти в полновесные мешки.

— Да там такое… слов нет. Половины даже не запомнил, как мне кажется. Диктофон надо было брать, — потирая покрасневшие от переутомления глаза, пожаловался Синельников. — А что там наши орлы?

— Орлы копают. Ты уж извини за очередную самодеятельность. Я с Козыревым с соседнего участка поговорил. Он выделил в помощь еще двоих «знатоков». Спят по очереди и копают. Там работы ещё, как минимум, на пару недель хватит, а ты сам говорил: «Нет у нас лишнего времени».

— Печально. Не хотелось бы огласок, но ты прав. Были бы они у меня… — вздохнул хозяин кабинета, — эти лишние недели.