«А я-то как? Всё о ней и о ней! Я что, не человек?»

Тишина, лишь медсестра тихонько позвякивает инструментом.

«Ребёнок? Потеряла? Он мне не простииииит!» — истошный визг заполонил всё, заглушил все звуки.

«Не ори! Только голову отпустило немного…» — несколько грубовато, стараясь морально подавить невидимую гостью, подумал Коля.

«А ты вообще уйди!» — взвизгнул голосок в голове.

«Кто бы говорил?»

— Посещение на сегодня окончено. Ей нужен покой.

— Приеду через неделю. Далеко вы забрались. Если что-то изменится, или надо что будет, звоните в любое время суток.

«Да вы что, озверели все? Со мной-то что?» — искренне негодовал молодой человек, но никому не было дела до его мыслей. Никому… кроме этого голоса:

«Вот сам и не ори, коль голову бережёшь…»

«Но я хочу знать…» — растерянно произнёс он, осознавая, что в очередной раз не промолвил и звука, лишь мысли.

«Пора бы понять — нас не слышат!»

«Ты же слышишь?»

«Я да… но вслух ничего сказать не могу…»

«И…»

— Я… — вырвалось наружу.

«Могу!» — ликование накатило волной, придав сил. — «Я могу говорить!»

— Что со мной? — превозмогая накатывающую волнами тянущую боль в районе виска, прошептал Коля и, услышав свой голос, онемел. — Что… что с моим голосом?

— Рано тебе ещё говорить, красавица. Швы разойдутся, не дай бог, потом никаким лазером лицо не подправят.

— Красавица? Обкурились, что ли?

— Успокойся, девочка. Всё хорошо… сейчас укольчик, и уснёшь… тебе отдыхать надо.

Потянулась бесконечная череда бредовых дней. Коля то просыпался, то вновь отключался. Голос свой страшно было слышать — тонкий, девчачий. Руки, ноги зафиксированы. И ощущения странные в организме, да ещё и женский, полный обиды голос в голове спросил:

«Почему ты можешь говорить?»

«Это пищание ты называешь — говорить? Меня, случаем, не кастрировали? Я там ничего не чувствую…»

«Это обычный мой голос», — в интонации невидимой собеседницы послышалась обида. — «Но почему я не могу говорить, а ты можешь?»

«Не знаю. И мне это не нравится».

«…как же мне плохо…» — череда причитаний не прекращалась, и не слышать их было невозможно. Мысленно взвыв, Коля огрызнулся:

«А мне типа хорошо…»

«Почему папа не приходит? Неужели так зол?» — продолжил голосок.

«Потому что он уже лет пять как умер…» — жёстко отрезал парень, в надежде на покой.

«Нет! Это неправда!»

«Правда. Суровая, но правда. Умер. Сгнил в земле. Стал кормом для червей!» — мысли лились рекой, но женский истошный вопль заглушил всё:

«Нет! Нет… только не это…»

Тишина.

«Я так давно в отключке?» — в голоске послышался испуг.

«Не думаю. Кажется, это ты сбила меня пару дней, может, неделю назад…»

«Я? Да, я кого-то сбила. Но почему… почему нас не слышат?»

«Не знаю…»

Юле удалось открыть глаза. Просторная палата с натяжными потолками, выдержанная в бежевых тонах. Неподалёку в кресле дремлет немолодая женщина в зелёном халате.