Всё-таки было в Ксении что-то колдовское, иначе почему бы при одном взгляде на неё меня наполняла праздничная беззаботность и лёгкое, светлое ощущение сказки? Мне хотелось быть бесшабашной и легкомысленной, кокетливой и обольстительной – женщиной в самом полном смысле этого слова… От восхищения, сквозившего в её взгляде, мои ноги сами отрывались от серого асфальта повседневности, а за спиной раскрывались прозрачно-радужные стрекозиные крылья. Повинуясь мягкому приглашающему жесту Ксении, я села в машину. В салоне царила спасительная прохлада – благодаря такому замечательному изобретению, как кондиционер. Горько-пыльное пекло улицы осталось снаружи, и поездка была приятной и комфортной.

Ксения жила в красно-белой двенадцатиэтажной новостройке, окна которой выходили на центральный городской парк. От двери подъезда до входа в парк было рукой подать – достаточно пересечь один тротуар. Входя в лифт, я испытала лёгкую дурноту в желудке – особенно, когда пол кабинки слегка качнулся под ногами, а когда дверцы открылись, я ощутила несказанное облегчение. Позванивая ключами, Ксения подошла к солидной светло-коричневой двери и улыбнулась мне. У меня ёкнуло в животе и мелькнула паническая мысль: «Какого лешего я здесь делаю?!» Но паниковать было слишком поздно: передо мной гостеприимно раскинулась четырёхкомнатная квартира, оформленная в минималистическом стиле. Светло-серый ламинированный паркет, белые стены, светло-бежевая мебель, белые занавески – всё это создавало ощущение лёгкости и чистоты, какой-то облачной воздушности и прохлады. Одно нажатие кнопки на пульте – и по комнатам заструился кондиционированный двадцатиградусный воздух.

– Лето просто какое-то сумасшедшее, – сказала Ксения, снимая туфли и кладя ключи на тумбочку. – Вы пока проходите, Лёнечка, а я быстренько освежусь холодной водой: жара доконала.

Свернув куда-то за угол, она исчезла из виду, а я глянула на своё отражение в зеркальной вставке шириной в половину стены, потом прошла босиком по безупречно чистому паркету в просторную гостиную. Огромный мягкий уголок мог вместить человек десять гостей, но в данный момент вместил одну меня. Передо мной на стене висел огромный чёрный прямоугольник плазменного экрана, к ступне ластился ворс однотонного ковра цвета какао, а журнальный столик был украшен букетом из пшеничных колосьев в белой вазе.

Ксения вошла с роскошной виноградной гроздью на тарелке. Крупные розовато-зелёные ягоды соблазнительно и прохладно поблёскивали капельками воды.

– Угощайтесь, Лёнечка.

Она была уже без жакета – в белом полупрозрачном топике без рукавов, открывавшем её атлетически вылепленные руки с довольно развитыми мускулами, не слишком перекачанными, но создающими здоровый, упругий рельеф под кожей, приятный глазу. Брюки на белых подтяжках великолепно подчёркивали тонкую талию и сидели просто безупречно. Сев на диван вполоборота ко мне, Ксения поставила тарелку на столик и с ленивой кошачьей грацией навалилась боком на диванную спинку.

– Спасибо, – пробормотала я, отщипывая прохладную прозрачную виноградину. – Как там насчёт вашей статьи?

Ксения с чувственной улыбкой тоже положила ягоду в рот, блестя лукавыми искорками в глубине зрачков.

– Ммм… Вы торопитесь?

– Вообще-то, мне к половине шестого надо бы быть дома, – призналась я. – Мне не хочется, чтобы Яна, вернувшись с работы, не застала меня.

– Понимаю, – с усмешкой-прищуром проговорила Ксения, закинув ногу на ногу. – Она у вас сколь талантлива, столь же и ревнива. Простите меня, Лёня… Глядя на вас, я просто не могу сосредоточиться и говорить о делах… Хочется только любоваться вами. Жаль, что у нас с вами так мало времени. Ну что ж… – Ксения поднялась с дивана, откидывая волосы со лба.