— Да болтай уже с кем хочешь, — сжалился Лагутин и с усмешкой добавил: — Болтай, раз мы едем домой, во что я никак не могу поверить.

Но жена его уже не слышала — в одно мгновенье трубка была извлечена из ее кармана, и Майя сходу застрочила:

— Дуська, ты где? Короче, делюсь только с тобой! Это полный улет! Стопроцентный отпад! В сексе он каскадер! Даже хуже, десантник! На бабу идет как на врага: яростно и иступленно! Ой, что было у нас! Это просто коррида! Экстремальная страсть! Мы решили остаться! Не хотим возвращаться в город!

— Что, в роще решили заночевать? — опешила Евдокия, опасливо покосившись на мужа.

Внутренний голос ей говорил, что Лагутину речи подруги вряд ли понравятся. Однако муж смотрел на дорогу — и ухом он не повел, а вот Майка болезненно на вопрос отозвалась.

— Что? В Роще? Ну, Дуся, ты у меня простая! С чего ты взяла, что я люблю на соломе? Охота была пиписку колоть! Мы шашлычки пожарили и заполировали их хорошим винцом, а знакомиться начали уже в приличном мотеле…

Евдокия, краснея и вжав голову в плечи, приготовилась слушать чудовищные откровения прямо в присутствии мужа. Сексуально озабоченная Майя постельные темы любила и подробнейше их смаковала, но на этот раз Евдокия зря испугалась. Майка, вдруг себя обрывая, и, словно опомнившись, закричала:

— Ой, Дусь, я че звоню. Тренькни мне прямо сейчас на мобилу.

— Зачем? — опешила Евдокия.

— Да мобилу я потеряла свою, а там у меня записная книжка…

— Откуда же ты звонишь?

— С телефона, что в нашем номере. Понимаешь, потрясно удобный момент: он умаялся, в душ пошел, а у меня память ни к черту — только твой номер и помню, а тут приключений тьма! От впечатлений меня распирает и, как назло, мобилы с книжкой нет под рукой! Выручай поскорей, подружка!

— Ну ты, Майка, и бестолковая, — подивилась Евдокия. — Зачем на меня время тратила? Сама себе и звонила бы.

— И что?

— Сотовый зазвенит, а ты по звуку его обнаружишь.

Майя пришла в восторг:

— Дуська, ты гений! Как я не сообразила? Но все равно, я звонила не зря. Должна же и ты знать как мы потрахались.

Сообщив эту «потрясную» новость, Майя переключилась на других подруг и знакомых, но телефон Евдокии не остался без дела: в тот же миг зазвонил снова.

Леонид Павлович, покачав головой, проворчал:

— Ну, началось.

Евдокия его успокоила:

— Это Борис.

— Опять? — удивился Лагутин.

— Я же его просила, — напомнила Евдокия. — Или ты против?

— Да нет, говори.

— Большое спасибо.

Голос брата был глух и даже напуган:

— Слушай, Дуняша, еле к тебе дозвонился: все занято и занято…

— Я с Майкой болтала, — просветила его Евдокия и, переходя на шепот, спросила: — Ну как?

И Борис перешел на шепот:

— Даже не знаю как тебе и сказать. Зрелище жутковатое.

Евдокие вспомнился сон. Она снова оказалась на той же улице, босиком и в ночнушке, и почему-то в тех же кустах. Незнакомец был тоже там. Он теперь не рыдал, просто сидел под луной в глубокой задумчивости, явно витая в каких-то других местах. Евдокия к нему подошла вплотную. Он ее не заметил и очнулся, лишь услышав вопрос.

— Почему вы опять на моем месте сидите? — спросила она, чем изрядно испугала беднягу.

Он дернулся и вскочил, но ответил:

— Я вас жду.

— Ждете? Меня?

— Да.

— Зачем?

Мужчина удивленно пожал плечами:

— Сам не знаю.