Изменить размер шрифта - +
На корме ее стоял со скрещенными на груди руками очень высокий, худощавый блондин, крайне элегантный, в развевающемся просторном светлом плаще.
     При виде его сэр Джеме от изумления поперхнулся.
     - По.., позвольте.., но ведь это же посол!
     Вырванная из мечтательного созерцания, Марианна вздрогнула.
     - Что вы сказали?
     - Что у наших двух молодчиков оказалась более длинная рука, чем я мог предположить, мое дорогое дитя, потому что это лорд Стратфорд Кэннинг собственной персоной направляется к нам!
     - Это значит.., что он сам явился арестовать беднягу грека за то, что он позволил себе немного потрясти поганого архитектора?
     - Невероятно.., но похоже, что так! Мистер Спенсер, - обратился он к своему помощнику, - загляните в трюм, там ли еще пленник? Если да, то бросьте его в воду, но заставьте исчезнуть!
     Иначе я больше не отвечаю за него. Надеюсь, что цепи соответственно подготовлены?
     - Будьте спокойны, милорд, - улыбнулся молодой человек. - Я лично проследил за этим.
     - Тогда, - заключил моряк, незаметно вытирая лоб под треуголкой, - остается только принять получше его превосходительство. Нет, не уходите, дорогая, - добавил он, удерживая Марианну, которая уже собралась на попятную, - будет лучше, если вы побудете со мной. Возможно, вы понадобитесь мне, и, кроме того, он же видел вас!
     Действительно, взгляд посла был устремлен к стоявшей на полуюте группе, и Марианна в своем ярком наряде, безусловно, выделялась среди других.
     Смирившись, она смотрела на приближающегося дипломата, удивляясь его молодости. Высокий рост и подтянутость не добавляли лет его, бесспорно, юношескому лицу. Сколько же могло быть лорду Кэннингу? Двадцать четыре, двадцать пять? В любом случае не больше! А какой он красивый!.. Черты его лица вполне подошли бы греческой статуе. Только рот, тонкий и поджатый, да немного выступавший вперед подбородок принадлежали Западу. В глубоко сидевших глазах под протокольной холодностью дипломата проглядывала мечтательная душа поэта.
     Едва шлюпка подошла к кораблю, как он бросился на веревочную лестницу и взобрался по ней с ловкостью человека, занимающегося спортом, и, когда взошел наконец на полуют, Марианна могла констатировать, что вблизи он еще более соблазнительный, чем издали. От него, его манер и серьезного голоса исходило странное очарование.
     Однако когда ее взгляд впервые скрестился со взглядом красавца дипломата, молодая женщина внезапно ощутила, что находится перед лицом опасности. У этого человека были твердость, блеск и чистота клинка дамасской стали. Даже в его безукоризненной учтивости чувствовалось что-то непреклонное. Впрочем, едва обменявшись с коммодором полагающимися любезностями, он повернулся к молодой женщине и, не ожидая представления сэром Джемсом, очень почтительно поклонился и заявил совершенно спокойным тоном:
     - Вы видите меня, сударыня, очарованного возможностью приветствовать наконец ваше светлейшее сиятельство. Вы настолько задержались, что мы почти не надеялись больше на ваше прибытие. Стоит ли говорить, что лично я одновременно и счастлив, и наконец спокоен?
     Никаких следов иронии в этих словах, и Марианна выслушала их без удивления, ибо внутренне уже ждала этого с того момента, как увидела посла. Она ни секунды не верила, что такая важная особа беспокоится из-за простого греческого слуги...
     Тем временем сэр Джеме, считая это недоразумением, разразился смехом.
     - Светлейшее сиятельство? - воскликнул он. - Дорогой Кэннинг, я боюсь, что вы допускаете странную ошибку.
Быстрый переход