Они поцеловались.

Катлер ощутил прикосновение ее мягких, теплых губ. И не почувствовал в душе никого отклика.

Со стороны могло показаться, что встретились две заводные игрушки. Любовь, в которую играют… Все умильно, вот только движения механические и лица будто сделаны из дешевого пластика.

Сильный порыв ветра ударил с северо-востока. Разметал кроны старых вязов. Промчался по парку. Зашелестел черепицей по крыше особняка.

Джон и вправду почувствовал себя пустой куклой. Кукла ссорится, кукла мирится, кукла целуется, кукла слушает слова любви.

Э, нет. Кукла прощается навсегда.

Не нужна ему больше эта игрушечная жизнь по глупым и странным законам в кукольном домике с виниловым садиком.

От всего этого слишком сильно и неприятно пахнет синтетикой!

А с Викторией у них все по-настоящему. И себя он тоже чувствовал настоящим. С эмоциями – яркими и живыми, как вымытые дождем изумрудные вязы на фоне лазурного неба. Страсть и одиночество, молчаливое понимание, страх, желание заботиться и полное отчаяние… Все эти чувства Джон испытал за тот короткий срок, что знал Викторию. И еще десятки других, с сотнями оттенков, названия которых он не знал. И ни с чем не сравнимое ощущение, возникающее, когда занимаешься любовью с женщиной, которую уважаешь и которой восхищаешься. Которую любишь по-настоящему.

Джон думал обо всем этом. Он даже не обратил внимания, не запомнил, как оказался с Кэссиди в своем кабинете.

Это что, я ее привел сюда? Невероятно… Черт, какая разница, в конце концов?!

– Я многое поняла за это время.

– Я тоже.

Кэссиди что-то говорила. Джон ее не слушал, он думал о своем.

Поскорее закончить этот разговор. Что ей сказать? Да что угодно. Меня ждет настоящая любовь. Мне нужно быть с ней рядом.

Рядом? Черт побери! Что я чуть было не наделал?! Ведь еще чуть-чуть – и навсегда со мной рядом осталась бы другая женщина, чужая, холодная, расчетливая, которая сейчас неискренне рассказывает о своих чувствах. Ей же наплевать на меня. Она любит только одного человека во всем мире – себя. Я и сам такой. Вечное «я». «Я хочу». «Я имею право». «Я плачу вам деньги». Да, точно такой. Ради своей сиюминутной прихоти довел Викторию до обморока. Я тоже люблю только себя. Нет! Любил.

Теперь все изменилось. И если даже Виктория откажет, я все равно ей обязан. Она открыла мне глаза. У меня появился эталон. Эталон женщины, чувства, отношений. Даже себя.

От наступившего озарения тело почему-то наполнилось слабостью. Джон сел в кресло и посмотрел на свою экс-невесту.

– Теперь все будет хорошо, наша любовь крепнет с каждым днем. И то, что между нами иногда случаются маленькие размолвки, только укрепляет отношения… – Монолог Кэссиди становился все более впечатляющим.

Ею можно было бы залюбоваться: одухотворенное лицо, выразительные глаза, грациозный изгиб красивого ухоженного тела, удивительный голос. Воплощенная женственность.

В глазах печаль и что-то еще непонятное, странное… Боже мой! А вдруг он влюбился в меня по-настоящему? Как в кино…

Даже не перебивает меня. Блеск! Я никогда не ошибаюсь, это мой мужчина. Он сделает для меня все, чего я захочу. Со мной будут считаться. И он всегда будет рядом: в жизни, в постели, на обложках журналов… Я буду очень-очень счастлива.

Кэссиди его не сразу поняла.

– Что, дорогой? Что ты этим хочешь сказать? – Она отшатнулась и, словно не веря своим ушам, состроила капризную гримаску. Поправила прическу и вопросительно посмотрела на Джона.

– Да все просто.