— Эллен, ты же знаешь, я сказала Калебу, что мои родители умерли. — Я понизила голос и покосилась на дверь спальни.

— Ты и правда думаешь, что тебе удастся сохранить этот секрет? Даже теперь? Особенно теперь? — Эллен помолчала в ожидании ответа и хмыкнула. — Замечательно. Скажи Калебу, что умерла моя мать. Проблема решена. Приезжай домой.

— Не могу. Прости.

— Черт возьми, Джози…

— Прости, — повторила я и отключилась.

Кузина привыкла оставлять последнее слово за собой, и я приготовилась отклонить звонок, который не заставил себя ждать. Телефон вновь ожил, я опять нажала красную кнопку. После третьей попытки отключила мобильный. Пусть Эллен трезвонит сколько угодно — в Элм-Парк я не вернусь.

В спальню заглянул Калеб, дожевывая мой наполовину съеденный тост:

— Джо? Ты как тут?

Я собралась было ответить «нормально», но вместо этого сдавленно всхлипнула. Калеб меня обнял, ласково погладил по спине, спросил, что произошло.

— Тетя А. умерла. Нужно ехать домой.

Слова вылетели сами, но, услышав их, я поняла: Эллен права, нужно ехать. В память о матери, а главное — ради тети. Она ведь заботилась обо мне, была нам с сестрой настоящей опорой, и я обязана поддержать тетю в трудную минуту.

— О, нет… — пробормотал Калеб, обнимая меня еще крепче.

Я прильнула к его худой груди и зажмурилась, подавляя рыдания. Меня затопили воспоминания — очень давние, счастливые: молодая, красивая мама заплетает мои густые черные локоны, так похожие на ее собственные; она наклоняется поцеловать меня перед сном, от нее пахнет ромашковым чаем, длинные волосы щекочут мне лицо; мама в фартуке с оборками на плечах готовит печенье и мажет нам с Лани носы ванильной эссенцией.

— Моя хорошая… Такое горе… Я знаю, тетя была тебе как мама.

При упоминании моей же собственной лжи я окаменела. Ни о чем не подозревающий Калеб продолжал нашептывать слова сожаления. Я не заслуживала утешений этого замечательного мужчины, ведь я лгала ему о своей беде — и нынешней, и прошлой (да не одной), определившей мою жизнь.

Я выдернула из-под кровати чемодан и распахнула стенной шкаф. Отвергая попытки Калеба помочь, я хватала все подряд черные вещи и беспорядочно швыряла в чемодан. Не важно, во что я буду одета. Я еду домой не на смотрины. Надеюсь, я даже не увижу никого, особенно…

Я вздрогнула. Живет ли она по-прежнему в Элм-Парке? А он? Эллен, та еще сплетница, наверняка знала и предусмотрительно не упоминала их имен. Я предельно ясно дала понять, что хочу вычеркнуть из своей жизни обоих.

— Да, спасибо, — долетел из коридора голос Калеба. — Я хочу заказать перелет из аэропорта Кеннеди в аэропорт О’Хара, Чикаго… Сегодня, если можно. Да, я знаю про покупку онлайн, мне нужна скидка в связи с похоронами.

Именно заботливость и привлекла меня в Калебе. Мы познакомились на Занзибаре, где Калеб работал со школьниками из социально незащищенных семей. Я слонялась по идиллическому острову и игнорировала не только чувства местных мусульман — пила слишком много, надевала на себя слишком мало, — но и тех самых детей, которым Калеб старался помочь. Наши пути пересеклись на ночном базаре, где его ученица подошла ко мне попрактиковаться в английском. Терпение и доброта Калеба пленили меня сразу; что нашел во мне он, я не поняла до сих пор.

Я выглянула в небольшой коридор.