Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет. Сегодня я сделала ужасную вещь. Просто ужасную! Хуже меня точно нет никого на свете, и ничего хорошего я не заслуживаю. Я наговорила гадостей Лоре Дэнкер. И только потому, что была не в духе. Я ее правда очень обидела. Почему Ты не остановил меня? Я искала Тебя, Бог. Я искала Тебя и в синагоге, и в церкви. И сегодня, когда я хотела исповедаться, я тоже Тебя искала. Но Тебя там не было. Я не чувствовала Тебя так, как чувствую ночью, когда говорю с Тобой. Почему, Бог? Почему я чувствую Тебя только тогда, когда остаюсь одна?

Глава 20

За неделю до начала весенних каникул мы получили письмо. Сперва я думала, что оно от бабушки — о моей предстоящей поездке во Флориду. Но оказалось, что писали Мэри и Пол Хатчинсы, мои другие дедушка с бабушкой. Это было странно, потому что с тех пор, как они порвали отношения с мамой, после того, как она вышла замуж, они не писали ей ни разу. Мой отец, не испытывающий к ним никаких добрых чувств, рвал и метал.

— Как они узнали наш адрес? Можешь ты мне ответить? Ну откуда они узнали?

Мама ответила ему тихо, почти шепотом:

— Я послала им рождественскую открытку.

Отец так и взвился:

— Помилуй, Барбара, неужели это правда? После четырнадцати лет ты послала им рождественскую открытку?!

— У меня было сентиментальное настроение. Вот и послала. Я даже ничего на ней не написала. Только наши имена, и все.

Отец потряс перед ней письмом:

— И ты думаешь, что через четырнадцать лет — через четырнадцать лет, Барбара, — они стали думать по-другому?

— Они просто хотят повидать нас. Больше ничего.

— Тебя, может быть, но не меня. Еще Маргарет, чтобы убедиться, что у нее нет рогов!

— Херб! Перестань! Ты просто смешон!

— Ах, это я смешон! Ну, ну!

— Знаете, что я думаю? — вмешалась я. — Я думаю, что вы оба смешны!

Я выбежала из кухни и кинулась наверх, к себе в комнату. Я хлопнула дверью. Ненавижу, когда они начинают ссориться при мне. Неужели они не понимают, как это все противно и как я ненавижу эти ссоры! Даже отсюда мне были слышны их пререкания. Я закрыла уши руками и подошла к магнитофону. Потом я отняла от уха одну руку, поставила «The Mice Men» и включила магнитофон на полную мощность. Так стало намного лучше.

Через несколько минут дверь моей спальни открылась. Отец сразу подошел к магнитофону и вырубил его. Мама держала в руках письмо. Глаза у нее были красные. Я молчала.

Отец мерил шагами комнату.

— Маргарет, — проговорил он наконец. — Это касается тебя. Я думаю, прежде чем мы что-нибудь решим, ты должна прочитать письмо от твоих дедушки и бабушки. Барбара…

Он протянул руку. Мама передала письмо ему, а он — мне. Почерк был ровный и красивый, какой бывает в третьем классе, когда уже начинают писать по-настоящему. Я села на кровать.

Дорогая Барбара,

Мы с твоим отцом много думали о тебе. Мы стареем.

Возможно, тебе трудно представить нас старыми, но это так. И вот теперь оказывается, что самое большое наше желание — увидеть нашу единственную дочь. Может быть, четырнадцать лет назад мы совершили ошибку. Мы говорили с нашим священником и большим другом, мистером Бэйлором. Ты должна его помнить. Он ведь крестил тебя, когда ты была совсем крошкой. Он говорит, что никогда не поздно попробовать начать с начала. Мы с твоим отцом летим на недельку в ваши края и надеемся, что ты позволишь нам навестить вас и познакомишь с нашей внучкой Маргарет Энн.