— Привет, мама, — сказал отец.

Я бросилась наверх к себе в комнату.

Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет. У меня все очень плохо. Абсолютно все. Наверно, это мне наказание за то, что я такая ужасная. Наверно, Ты думаешь, что так мне и надо, после того, как я обидела Лору. Ведь так, Бог? Но я всегда старалась делать все, как хочешь Ты. Правда. Пожалуйста, сделай так, чтобы они не приехали. Чтобы я все-таки смогла полететь во Флориду. Пожалуйста…

Глава 21

Всю неделю мама сходила с ума, приводя дом в порядок, а я ждала, чтобы что-нибудь произошло. Может быть, придет телеграмма, в которой они сообщат, что не смогут приехать. Я была уверена, что мое наказание продлится недолго. Уж наверно, не все весенние каникулы.

— Не грусти, Маргарет, — сказала за обедом мама. — Все не так плохо, как может показаться.

— Как ты можешь радоваться их приезду? — возмутилась я. — После всего, что ты про них рассказывала?

— Я хочу показать им, что мы спокойно обходились без их помощи все эти четырнадцать лет. И хочу, чтобы они увидели, какая у меня замечательная семья.

— Вряд ли можно ожидать от Маргарет особой радости, после того, как ее планы были сорваны в последнюю минуту, — заметил отец.

— Послушай, Херб, — вскинулась мама. — Я не простила родителей. Ты это знаешь. И никогда не прощу. Но они приезжают. Я же не могу отказать им. Постарайся понять… и ты, Маргарет… пожалуйста.

Раньше мама никогда не просила меня об этом. Обычно я просила ее понять меня.

Отец поцеловал ее в щеку, когда она мыла посуду, и обещал постараться. Я тоже обещала. Мама поцеловала нас обоих и сказала, что у нее самая лучшая семья на свете.

Пятого апреля мы с мамой поехали встречать их в ньюаркский аэропорт. Отец с нами не поехал. Он рассудил, что ему лучше будет остаться дома и встретить их здесь.

Вето дорогу к аэропорту мама проводила со мной разъяснительную работу.

— Маргарет, я не собираюсь оправдывать моих родителей. Но я хочу, чтобы ты знала, что у твоих бабушки и дедушки есть свои убеждения. И четырнадцать лет назад они… ну в общем… поступили так, как им казалось правильно… Хотя мы понимаем, что это было жестоко. Значит, эти убеждения были для них настолько важны. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Что-то понимаю, — ответила я.

Наконец объявили о прибытии рейса номер 894 из Толедо, и я пошла за мамой к пропускнику. Я сразу поняла, что это они. Поняла по тому, как они спускались по самолетному трапу, поддерживая друг друга. А когда они подошли ближе, я убедилась в этом, увидев бабушкины туфли, черные с кружевными оборками и толстыми каблуками, старомодные такие туфли. У дедушки были седые волосы по бокам головы, а макушка лысая. Он был пониже ростом и потолще бабушки.

Они стали оглядываться по сторонам, но тут мама окликнула их: «Мы здесь, здесь».

Они пошли к нам, и видно было, как они разволновались, когда узнали маму. Она быстро обняла их. А я просто стояла рядом и молчала, пока бабушка не сказала:

— А это, я понимаю, Маргарет Энн.

Тут я заметила у нее на шее крест. Такого большого я ни у кого еще не видела. И он блестел!

Я не хотела, чтобы они касались меня. И может быть, они это почувствовали, потому что, когда бабушка нагнулась, чтобы поцеловать меня, я вся сжалась. Я не хотела. Просто так получилось.

Думаю, мама чувствовала, что мне не по себе. Она сказала, что нам лучше заняться багажом.

Когда мы приехали домой, отец встретил нас у входа и взял их чемоданы.

Чемоданов было всего два — оба новые и коричневые.

— Здравствуйте, Херб, — поздоровалась бабушка.