Екатерина Гичко. Тяжесть слова
Глава 1 563 год эры Храммара
— Госпожа! — раздался надрывный вопль позади. — Вернитесь! Там опасно! — Вот дурная девка! Куды прет?! Шесть всадников скачут через луг прямо к лесу. Я поспешно проламываюсь сквозь кусты и бурелом. Голоса постепенно отдаляются и звучат уже несколько в стороне. Похоже, погоня пошла по другому пути. Не рискнули войти в лес вслед за мной. Наверное, решили в объезд, на другую сторону выехать, подумав, что я пройду по краю леса насквозь и выйду к дороге. А я, размазывая злые слезы и паутину по лицу, забиралась все глубже и глубже. Туда, куда никто не ходит, справедливо опасаясь никогда не вернуться назад. А мне-то уже все равно! Я ненадолго остановилась и огляделась. Лядащий лес не имел мелкого редколесья по опушке, как это бывает почти во всех лесах. У него сразу начинаются дремучая чащоба. Стволы здесь заросли цветистым лишайником, с ветвей свисает бородатый мох, кроны деревьев переплетаются так густо, что лучи света сюда почти не пробиваются. Где-то высоко перекликаются птицы. Путь то и дело преграждают поваленные стволы деревьев и заросли колючих кустов. Через короткое время я уже не могла понять, с какой стороны пришла. На мгновение даже испугалась, но тут же вспомнила, что возвращаться все равно не собираюсь. Прислушалась. Сквозь птичьи трели, шум ветвей и глухое потрескивание стволов еле-еле пробивались человеческая речь и конское ржание. Эти звуки были где-то совсем далеко. Я выбрала противоположное от них направление и полезла через ежевичные кусты, растущие плотным рядом, дальше. Лядащий лес имеет дурную славу. Непролазные чащи, дикие звери, ядовитые змеи, нечисть, и, по слухам, здесь даже наги водятся. А что?! До гор тут недалеко, полтора дня пути верхами. Через горы еще дня четыре, а дальше другое государство и княжество нагов. Может они к нам и заползают. Название лес свое получил еще в давние времена, когда представлял из себя жиденький лесок, который насквозь просвечивает. Сейчас он уже не такой, но название осталось. Как насмешка. В одиночку сюда никто не ходит. Да и трое охотников далеко не отважатся забрести. Зачем жизнью рисковать, когда вокруг много лесов, побезопасней. Недавно, говорят, сюда из ближайшей деревни охотник по имени Михонь ходил. Не вернулся. Мужики потом вдоль кромки леса прошли, ногу его нашли, а самого охотника — нет как нет. Девки аж все позеленели, когда услышали про ногу. Слух этот разбалтывал Валейка, мальчишка, помогающий на нашей конюшне. Он специально, чтобы девок постращать, лишь в конце сообщил, что у охотника того нога деревянная была, из осины выточенная. Потому, мол, на нее нечисть и не покусилась. Михонь тот одноногим был. Еще мальчонкой в медвежий капкан попал. Да неудачно попал, зубьями ему всю голень раздробило. Пришлось ногу до колена отнять. Валейка еще сказывал, что мужики вой слышали и насилу ноги унесли. Едва чудище невиданное их не пожрало. Я зацепилась ногой за ветку и упала лицом вниз. Хотела встать, но передумала. Просто перевернулась на спину. Над головой качались ветки, на них развевались рваные нити паутины. На одной, как маятник, раскачивался паук. Кое-где под листьями можно было различить зеленые завязи ягод. Душный, под плотной сенью деревьев, воздух пах прелой листвой, влажной землей и залежалыми грибами, которые водились здесь в изобилии, но никто их не собирал. Запах был уютным, успокаивающим. Что-то в нем было утешающее. Картинка перед глазами расплылась, и я опять заплакала. Тихо и беззвучно, но от этого не менее горько. Плакала я больше от обиды. В детстве я часто убегала куда-нибудь и там плакала, чтобы никто не видел. Вот почему мне всегда стараются сделать что-нибудь плохое? Такое, отчего все получат выгоду, и только лично я ничего хорошего. Замуж меня выдать! За Женоеда! Законных дочерей-то пожалел, зато мной можно откупиться. |
