|
Тут, и в самом деле, война любую несуразность списывает, любые белые пятна. Главное — чтобы и вправду никого из семьи и близких в живых не осталось, чтобы никто не мог опознать либо не опознать. Любая история чистой и складной выйдет, не подкопаешься. Можно, конечно, начать сверять номера серий паспортных бланков, заводить переписку с другими городами — но все это долгая морока, никто этим заниматься не будет, если нет дополнительных веских поводов для подозрений. И если Кирзач сумел достаточно внешность изменить, усы, там, борода, накладная родинка, то его документы уже десять раз могли проверять — и не задерживать. Да, получается, лишь когда преступника в лицо опознаешь, можно будет задним числом утверждать, что документы у него подложные, и отдавать эти документы на экспертизу… Умно, очень умно. Как догадался, майор?
— Мне пришло в голову, что для создания хорошей легенды под фальшивый паспорт сейчас самое-самое — «белые пятна» войны в биографии. Но тогда, Повиликин должен искать имена таких пропавших без вести, у кого наверняка ни одного родственника не осталось. Где их искать перспективней всего? В местах, от войны больше всего пострадавших, где чуть не с половину народу немец вырезал или на принудительные работы угнал. Я как увидел билеты в Смоленск и обратно — у меня сердце подпрыгнуло. Смоленщина ж — одно из таких мест. Я думаю, если поспрошать, то выяснится, что Повиликин и на Украину ездил, и в Белоруссию… Всюду, где смерть погуляла напропалую и где теперь никаких следов не найти, действительно ли пропавший без вести или вернувшийся из плена далеко от родных мест нашелся или, извиняюсь, косит под него кто-то… — Да, да… — кивал полковник. — Красивая версия. Значит, надо военкоматовские архивы в Смоленске проверять, в областной архив обратиться, а также… И тут зазвонил телефон. — Слушаю, — сказал полковник. — Ну? Вот как? И что? Проклятье, быть не может! Ну, хоть что-то… Немедленно мне подробный рапорт! И паспорт — сюда, в Москву, на срочную экспертизу! Да, прыгайте в машину — и чтобы через три часа быть здесь! Положив трубку, он повернулся к Высику: — Представляешь, восемь часов назад Кирзача во Владимире едва не взяли, по чистой случайности! Узнаешь по какой — обхохочешься! И только сейчас разобрались, что это был Кирзач! Но в одном повезло — паспорт, на фамилию Сидоров, у нас в руках остался!.. — Я думаю, у него не один паспорт, — рискнул заметить Высик. — Разумеется, не один! Но и одного паспорта хватит, чтобы совсем плотно его обложить. А теперь слушай, как Кирзач едва не засыпался. Он, и правда, снял одну местную блядь…
18
За следующие двое суток произошло много интересного. Во-первых, размножили и запустили всем отделениям милиции ту фотографию Кирзача, которая в фальшивый паспорт была вклеена. Во-вторых, по данным, поступившим из Смоленска, Петр Афанасьевич Сидоров, тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения, был признан пропавшим без вести в тысяча девятьсот сорок третьем году. Вся его семья погибла еще в тысяча девятьсот сорок втором. В-третьих, в военных архивах и архивах областного управления КГБ Смоленской области обнаружились… доносы на Петра Афанасьевича Сидорова и еще трех человек. Смысл всех доносов сводился к тому, что некто («боюсь называть свое имя») видел этих людей, долго считавшихся пропавшими без вести, в разных городах. В частности, Петра Афанасьевича Сидорова — в Чапаевске. Тот, в разговоре с автором анонимного доноса, рассказал, что побывал в плену, его проверял СМЕРШ и признал чистым, по справке он получил новые документы, но на родину возвращаться побоялся, зная, как косо посматривают на побывавших в плену, и понимая, что его в любой момент могут арестовать, несмотря на заключение проверявших его компетентных органов. |
