С тем он и направился в отделение.

Там, разобравшись с текучкой, накопившейся за ночь, с мелкими правонарушителями, сидевшими за прутьями зверятника и рассортировав этих правонарушителей — этих двух оформляй на пятнадцать суток, этого гони пинком под зад, пусть только протокол подпишет и обязательство возместить стоимость разбитого стекла, а вот этого мы давно предупреждали, теперь впарим ему небольшую статейку, пусть годик-другой посидит и подумает… — и выслушав доклад о других происшествиях, Высик закрылся в своем кабинете и какое-то время расхаживал туда и сюда.

Решившись наконец, он сел к столу, взял бумагу и ручку и стал писать.

Писалось ему всегда очень непросто. Он мучительно закусывал губу, покачивал головой, подбирая нужные слова, которые не хотели подбираться настолько же, насколько легко они приходили, когда он собственным языком все разъяснял.

Когда он закончил, все его пальцы были в чернильных пятнах.

«Начальнику МУР полковнику Переводову.

Товарищ полковник!

Как человек, лично бравший Пырова-Кирзача, и кое-что знающий о нем, я хочу изложить вам то, что может оказаться полезным при его розыске. Возможно, вам это и не надо, потому что вы и так все это знаете, но я считаю себя обязанным исполнить свой долг.

1. Для Кирзача многое в жизни было связано с Ростовом-на-Дону. Наверняка у него там сохранились убежища, и этот город мог стать одним из основных этапов, по которым Кирзач двигался после побега. При доскональной проверке совсем не исключено, что будут найдены те, кто принимал Кирзача и встречался с ним и точно знают, куда он отправился дальше и какие у него планы.

2. Кирзач сейчас в состоянии затравленного зверя. По моим психологическим наблюдениям, когда я общался с ним, в этом состоянии он всегда готов на убийство. Эти психологические наблюдения подтверждаются оперативной информацией, полученной мной из надежного источника (об источнике я могу доложить дополнительно, чтобы вы убедились в его надежности), что в безвыходном положении Кирзач часто соглашался исполнить обязанности палача криминального мира и убить того, кого сходка крупных воров приговорила к смерти. Такому, как Кирзач, сейчас будет нужно очень громкое убийство, чтобы самоутвердиться (и, очень вероятно, погасить тем самым проигрыш в карты). Громких имен „предателей“ уголовного мира совсем немного, и можно с довольно большой достоверностью вычислить его будущую жертву, и ждать его около жертвы.

3. Можно проверить по оперативной информации все случаи, когда за время после побега Кирзача несколько крупных уголовников оказывались в одном месте, и обратить особое внимание, если такая встреча проходила в Ростове-на-Дону. Уже по тому, какие именно уголовники присутствовали на встрече, можно будет понять, какое именно задание получил Кирзач.

Конечно, я могу, с моими мыслями, получаться пятым колесом к телеге, потому что, конечно, если в моих предположениях есть какая-то ценность, вы об этом подумали раньше меня и уже использовали все богатство оперативных возможностей, чтобы все проверить. Но вы бы сами мне не простили, если бы я, что-то зная, остался в стороне.

С уважением,

Высик в пятый раз перечитывал письмо, соображая, правильно ли он все изложил, когда заглянул Никаноров.

— Вот и хорошо! — обрадовался Высик. — Ты ж на машинке печатать умеешь? На, перепечатай тихо, принеси мне на подпись и отправь. Только никому не показывай и никому об этом письме не говори.

Никаноров пробежал письмо глазами.

— Ну и ну!.. — сказал он. — Здорово! А почему никому не говорить? Почему не отдать Овчарникову, он у нас лучше всех печатать наловчился, как из пулемета стрекочет…

— Потому что не хочу, чтобы мне поминали мой идиотизм, если мои догадки гроша ломаного не стоят, — сказал Высик.