– Это была баба! – завопил киллер. – Мымыка сказал, что это была баба! Сказал, что она просила напомнить сенатору о птичках! Буфера у нее – будь здоров! Что те подушки! А больше Мымыка ничего о ней не говорил!

Шимченко поглядел на Филю.

– Руслан был прав, – сказал тот, несильно постукивая киллеру по темени пассатижами. – Этих гавриков кинули. Бросили на убой с одной целью – намекнуть, что о вашей деятельности им известно чуть больше, чем другим.

– Вот суки! Суки! – снова заметался пленник. – Виноват я, начальник! Бес попутал! Не убивай!

– Полагаешь, кто-то хочет вывести меня из равновесия? – обратился Шимченко к Филе, игнорируя вопли киллера.

– Ага. Кто-то надеется, что вы наделаете ошибок.

– Больше похоже на объявление войны.

– Да уж. Но нам не привыкать. – Филя подбросил и поймал пассатижи.

Сенатор поглядел в сторону задрапированного густой тенью сейфа. Насколько это хранилище может быть надежным в складывающихся условиях?

«Охрану особняка нужно утроить, – решил Шимченко. – Добавить камеры наблюдения и поработать с персоналом. Убрать всех, кто проявит хоть малейшую нелояльность».

– Не убивай… не убивай… – на одной ноте канючил киллер.

Зазвонил телефон. Шимченко посмотрел на экран и поморщился.

– Слышь! Заткни этого! – бросил сенатор помощнику. – Мне звонит Сам! – И продолжил, прижав трубку к уху, деревянным от внезапно нахлынувшего волнения голосом: – Шимченко слушает, господин президент!

Сам был как всегда предельно вежлив, говорил он мягко, доброжелательно, но в то же время в его тоне ощущалась насмешка. Последнее всегда выводило из равновесия, создавалось впечатление, будто Сам знает гораздо больше, чем говорит. Причем вполне могло оказаться, что так оно и есть.

– Мне доложили, что у вас семейные неурядицы, и по этой причине вы временно покинули нас, – сказал Сам с искренним сочувствием.

– Не убивай… не убивай… – продолжал умолять киллер, Филя прижал к своим губам пассатижи: мол, помолчи.

– Да-да, все верно, господин президент, – ответил Шимченко, плотнее обхватывая телефон ладонями.

– Надеюсь, ничего серьезного? – поинтересовался Сам. – Что это за голоса на фоне? Нужна ли помощь? У нас тут как раз Центральный военный округ в боеготовности – внезапная проверка…

– Нет-нет, что вы, спасибо, – поторопился заверить сенатор елейным голосом. – Я буквально на недельку. Разгребусь – и сразу в Москву.

– Да-да, решайте свои проблемы. Оборонный заказ подождет, – позволил президент, и Шимченко как всегда не понял: говорит ли тот всерьез или издевается. – И наши западные партнеры из авиаконцерна тоже подождут. Семья – это святое.

– Служить тебе буду… – бормотал киллер. – Меня ведь гунявый главпетух Мымыка на мокрое дело подбил… очень доза была нужна… а я завязать хотел, клянусь мамой, хотел.

– Мм, – протянул Шимченко, затем провел пальцем по заросшему щетиной горлу. – Возвращаюсь в Москву в ближайшие дни, господин президент! Европейские партнеры даже не заметят, что я отсутствовал.

Филя бросил пассатижи киллеру на колени и в следующий миг вогнал в затылок приговоренного лезвие «финки». Острие вышло у пленника изо рта, тот будто решил напоследок показать сенатору стальной язык.

– Конечно-конечно, – согласился Сам.