– Конечно-конечно, – согласился Сам. – Без главы Комитета по обороне и безопасности Совета Федерации не видать нам птичек… а очень хочется, чтоб они у нас были… Вы согласны, Всеволод Леонидович?

– Безусловно, господин президент, – ответил Шимченко, глядя в остекленевшие глаза киллера, словно в мутное зеркало.

– Кстати! Тут пресс-секретарь скинул мне прелюбопытный ролик! – как бы невзначай вспомнил президент. – Говорят, рекордсмен по количеству просмотров на ютубе! Представьте: там роскошный зал с новогодней елкой, и женщина попадает в «комариную плешь», не видели такой?

– Н-нет, – выдавил Шимченко.

Филя потянул за рукоять ножа, мертвое тело пробила дрожь.

– Вы посмотрите, Всеволод Леонидович. Обратите, так сказать, свое драгоценное внимание.

– Непременно… – пообещал онемевшими губами Шимченко.

– Мне почему-то кажется, что это – спецэффект, – продолжил, как ни в чем не бывало, президент, – но специалисты возражают. Они утверждают, что такой факт действительно мог иметь место, и, что самое печальное, – в окрестностях нашей Новосибирской Зоны Посещения. Но ведь вы не слышали ни о чем таком, да?

– Да, – выдавил Шимченко.

– Что ж, прекрасно. Я жду вас в Москве, – закончил вкрадчивым голосом президент и отключился.

Филя вытер лезвие «финки» о джемпер покойника. Поднял нож к свету и придирчиво осмотрел сталь. Шимченко со скрипом потер щетинистый подбородок.

– Ну что? – спросил помощник сенатора. – На вас лица нет.

Шимченко поднял взгляд на Филю. У сенатора были красные, как с похмелья, глаза.

– Слушай, почему все называют «самолеты судного дня» стоимостью в полмиллиарда с гаком баксов – птичками? – спросил он, фотографируя айфоном Филю рядом с трупом – для пополнения коллекции компроматов и просто на всякий случай. Филя, зная о «тараканах» начальника, взял покойника за уши, развернул его лицом к камере, затем широко улыбнулся сам.

– Наверное, чтобы не накаркать, – сказал он, не прекращая улыбаться. – В лесу волка волком не называют.

Помещение озарила вспышка, выбелив лица Фили и мертвого киллера, кроме того – выхватив из темноты сейф в дальней стене.

Сенатор, кряхтя, поднялся. Стараясь не испачкать ботинки, перешагнул собравшиеся на линолеуме кровавые лужицы.

– А что со жмуром? – поинтересовался Филя. – Как куриный окорочок – в упаковку, а потом – в лесок?

Шимченко выстучал на сенсорной консоли код, пуленепробиваемая панель, огораживающая сейф, поползла под гул электромоторов в сторону.

– Да, в упаковку, а потом – в «комариную плешь», хочу посмотреть, как аномалия работает, – сказал сенатор, проходя вглубь помещения. – Только так, чтоб Виталька не просек.

Еще одна консоль с кнопками – и дверца сейфа отворилась. Отчетливо запахло лежалыми бумагами.

– Леонидович… – Филя замялся. – Что-то боязно мне туда соваться. Аномалия все-таки… Хрен его знает, как она расползлась.

– А тебе и не придется, ты – слишком ценный кадр. – Шимченко вынул из телефона SD-карту, положил в пластиковый контейнер, затем пристроил в сейф рядом с такими же. Кроме карт памяти в сейфе имелись флешки разных форм и размеров, компакт-диски, архаичные дискеты, а также несколько картонных папок, завязанных тесемками. – Здесь есть кого нагрузить. Скажи Большому и Хыче, пусть спускаются.