Позади раздался шум, не похожий на привычные лесные звуки, и рыцарь, выйдя из задумчивости, крепче сжал в руке поводья. Он придержал коня, внимательно осмотрелся и, наконец, углядел три маленькие темные фигурки на дальнем конце поляны. Де Пейн въехал под сень деревьев, соскользнул с седла и углубился в густой подлесок, знаком велев коню идти следом. Расстегнув перевязь, Эдмунд вытащил из ножен кинжал и неподвижно застыл в кустарнике. На тропинку резво выбежали три фигурки. Де Пейн прыгнул и, поймав одну из них, ухватил ее за талию. Не обращая внимания на крики и вопли, он крепко держал пленника, потом улыбнулся, разглядев на перепачканном личике ясные глазки, с испугом смотревшие на него из-под спутанных черных волос. Рыцарь засмеялся и опустил девочку на землю.

Она попятилась, глаза от страха округлились; внезапно девочка остановилась, увидев образок в серебряном окладе с ликом Пречистой Девы, который Эдмунд всегда носил на поясе.

— Подойди, — подбодрил он девочку, — возьми.

Девочка что-то бойко сказала, но де Пейн не понимал ни слова из ее речи. Он снова подозвал девочку, перекрестился и наклонился. Она ухватила образок, и де Пейн отдал его. Потом он распрямился, застегнул перевязь и медленно пошел по извилистой тропинке туда, где щипал траву его конь. Отвязал от седла сумку, вынул из нее холщовый мешок с провизией и обернулся. Трое детишек стояли на тропинке, освещенные сзади солнцем — три черных силуэта, державшие друг дружку за руки.

Де Пейн ощутил укол жалости к себе, смешанной с завистью: у него в детстве не было ни товарищей, ни братьев, ни сестер — только Теодор и суровая Элеонора. Он быстро прочитал молитву, возблагодарив Бога за эту встречу, раскрыл висевший на поясе кошель и достал оттуда еще два блестящих образка. Затем снял плащ, расстелил его прямо на тропинке, положил на середину образки и развязал мешок. Детишки, лиц которых было и не различить под копнами нечесаных черных волос, подошли и опустились на колени напротив него. Эдмунд показал им рукой на образки, вытащил кинжал и, не обращая внимания на их испуганные возгласы, разрезал хлеб, сыр и мясо на четыре части. Протянулись худые ручонки, схватили положенную долю, взяли и образки. Де Пейн закрыл глаза, осенил себя крестным знамением и прочел «Benedicite». Когда он снова открыл глаза, все трое ребятишек жадно заталкивали в рот все сразу: яблоки, хлеб, сыр, мясо; на лицах было написано блаженство. Де Пейн засмеялся. Он попытался разговорить малышей, но они его не понимали. Вместо того чтобы поговорить, они перекрестились и стали набивать рты сливами. Покончив с едой, вытерли губы тыльной стороной кисти и похлопали себя по животу. Де Пейн поднялся. Наскоро благословил их, накинул плащ, вскочил на коня и продолжил свой путь. Когда он обернулся, чтобы помахать им на прощание, на тропинке уже никого не было.

Глава 9

С ВЕЛИКОЙ СЛАВОЙ ВОЗВРАТИЛСЯ В ЛОНДОН КОРОЛЬ СТЕФАН

Вскоре де Пейн доехал до другой поляны, и ветерок донёс до него далекий звон тяжелых колоколов аббатства. Рыцарь решил возвращаться той же тропой, что привела его сюда. Солнце, тонкими лучиками пробиваясь сквозь листву, светило ему в глаза. Доехав до того места, где он накормил детей, де Пейн натянул поводья и посмотрел на землю, и тут его насторожило громкое хлопанье крыльев. Рука рыцаря метнулась к мечу, и в то же мгновение мимо его лица, едва не задев кожу своим оперением, просвистел арбалетный болт. Другой прошел чуть выше головы.