Жорж Сименон. Тётя Жанна
Все действующие лица, равно как и изложенные события, являются полностью вымышленными; никакой связи между персонажами и ныне живущими или когда-то жившими людьми нет.
Глава 1
На вокзале в Пуатье, где нужно было пересесть на местный поезд, у нее больше не хватило сил сопротивляться. Десять раз она прошла перед буфетом, волоча за собой чемодан и задевая им каждого встречного. Неприятное ошущение в груди по-настоящему тревожило ее, и чем ближе она приближалась к цели, тем сильнее оно ее охватывало. Ощущение было такое, словно огромный воздушный пузырь - примерно такой же большой, как и ее груди, поднимался к горлу и на своем пути в поисках выхода сдавливал внутренние органы; тогда она встревоженно, с застывшим взглядом замирала, пребывая моментами в полной уверенности, что сейчас умрет.
Она выпила бы кофе. Она пообещала себе не пить ничего, кроме кофе, но потом, уже у стойки, перед мывшим стаканы официантом с закатанными рукавами, проговорила, чувствуя, как краска заливает лицо:
- Я думаю, мне стоит выпить маленький стаканчик коньяка. Я не очень хорошо себя чувствую. Это, верно, из-за жары?
Было действительно очень жарко. Стоял август, и экспресс, доставивший ее сюда из Парижа, был битком набит людьми, едущими в отпуск.
Роясь в своей сумке в поисках денег, она невнятно пробормотала:
- Налейте-ка мне еще один.
Она вела себя так не потому, что ей казалось, будто все на нее смотрят. Это ощущение появилось совсем недавно, только в поезде. Маленький мальчик, ехавший с родителями, нескончаемо долго сверлил ее взглядом, и она от неловкости почувствовала, как на нее опять накатывает.
Это была просто усталость. Вот и все. Да еще и возраст. Не просто возраст сам по себе, а изношенность. Она была старой глупой клячей, но у нее не хватало смелости уйти, подобно настоящей животине, в укромный уголок и там умереть.
В поезде ехали и другие пожилые женщины, еще и постарше ее; они щедро демонстрировали свои оголенные спины и часть груди и ехали совершать свои маленькие безумства на песчаных пляжах.
Неторопливой железной дороги былых времен больше не существовало.
Правда, пересадку делали на том же пути, напоминавшем запасной, у самого конца платформ, но вместо прежних высоких вагонов пассажиров теперь ожидали серебристые моторные вагоны; эта автомотриса бесшумно мчалась среди полей, издавая время от времени короткие гудки.
Она надеялась, что приедет, когда уже опустится ночь: так ей было бы проще незаметно проскользнуть на главную улицу и идти вдоль домов. Но из-за летнего времени и в семь часов вечера небо оставалось светло-голубым, с добавлением какого-то двусмысленного красного цвета от заходящего солнца. Коровы в полях отбрасывали огромные фиолетовые тени, а ослепительные отблески в оконных стеклах на фермах казались вспышками огня.
Маленькой девочкой в такой же вечерний час, когда ощущается угроза небытия или вечности, она уже испытывала страх - подобно страху перед чистилищем, по катехизису, - и перед ее внутренним взором сейчас снова представала стоявшая за окнами ее комнаты липа с застывшей листвой, и каждый лист казался вырисованным, словно на гравюре; ей вспоминались неясные шорохи в доме, которые едва уловимо ширились, пока наконец треск навощенного паркета не воспринимался как взрыв в тишине.
Она сосала мятные карамельки, чтобы заглушить запах алкоголя. И вот уже, по меньшей мере в третий раз после отъезда из Парижа, ощутила необходимость стереть платком последние следы косметики со щек.
|
