Все жалели погибших товарищей. Разбирались, почему их сбили. Лазарев допустил простейшую ошибку: не имея нужной высоты, пытался уйти от атакующего «мессершмитта» пикированием. На выходе из пике, когда самолет как бы застывает в воздухе, он стал добычей для врага. Летчик был умелый, но усталость привела к такой ошибке и такому исходу. Трагичнее была гибель Мори, очень сильного и доброго человека. Он сбил одного «мессера», когда второй зашел ему в хвост. Иван Моря рассчитывал, что ведомый Чернышев защитит его. Чернышев и защитил бы, он уже прицелился во врага, нажал на кнопки спуска, но оружие не выстрелило. Как выяснилось на земле, перегорел предохранитель кнопочного управления стрельбой. И фашист сбил Морю.

Наши истребители уничтожили 10 самолетов врага и 2 подбили. 4 сбитых и 1 подбитый приходились на долю командира. А он не радовался. Все сокрушался, почему взял в полет уставшего Лазарева, ведь отказал ему вначале, но не настоял на своем. Еще командир упрекал себя в том, что недостаточно следил за ведомым. Ведомый ведь тоже нуждается в защите. Аннин просил товарищей не делать скидки на ранение и прямо говорить о его ошибках. Сам он считал, что зазевался, из-за этого гитлеровцы могли сбить и командира.

И все удивлялись мужеству Емельяна Чернышева. Он совершил почти невозможное: после гибели Мори один на безоружном самолете сковал семь «мессершмиттов», держал их около себя столько времени, сколько понадобилось товарищам, чтобы побить и разогнать «юнкерсы».

…Танки и пехота, которых шесть летчиков уберегли от фашистских бомб, продолжали наступление. Если бы не «яки»? Целых батальонов недосчитались бы пехотинцы, и множество танков горело бы в поле. Танкисты все же смогли отплатить летчикам за выручку. Через несколько дней в истребительный полк приехал грузовик. Из кабины вылез человек с обгоревшим забинтованным лицом. Это был Сергей Лазарев. Танкисты, уже находившиеся во вражеском тылу, спасли его от немецкого плена, помогли добраться до аэродрома.

Вот так воевали летчики на Курской дуге.

По подсчетам самих немцев с 1 июля до конца 1943 года они потеряли на советско-германском фронте больше 10 тысяч самолетов. Чем же измерить мужество, самоотверженность, мастерство наших летчиков, уничтоживших такое число вражеских машин?

Слава советским летчикам!

Сражение на земле

Мы оставили наземные войска в тот час, когда после запоздавшей артподготовки и бомбовых ударов фашистские танки и пехота двинулись на прорыв нашей обороны. Посмотри карту Курской битвы. На севере от Курска, где обозначена станция Поныри — по ходу синей пунктирной стрелы, — есть вмятина. Вмятина и на юге от Курска, где обозначена станция Прохоровна. Это территории, на которые удалось вклиниться гитлеровцам за неделю наступления. Как видишь, враг достиг очень малого. А замахивался за четыре дня окружить оба фронта!

Но малые эти вмятины — на севере глубиной 10–12, на юге 30–35 километров — не должны дать повод думать о боях, проходивших там, тоже как о малых. Бои на клочках земли шли упорные, кровопролитные. Фашисты на километр фронта бросали до сотни танков и до трех — пяти тысяч пехоты. Только герои при умелых действиях командиров, с хорошим оружием, на подготовленных позициях могли сдержать такой натиск.

Самое грозное и страшное сражение произошло у станции Прохоровки. Оно отмечено в истории войн как великая битва танков и самоходных орудий. С обеих сторон их было около 1200. Гитлеровское командование после семи дней наступления начало сознавать, что битва проиграна.