Как только танковые армии вышли из лабиринта минных полей, дотов, бронеколпаков, дело наладилось, все пошло своим чередом. 20 апреля войска 1-го Белорусского фронта уже обходили Берлин с севера. Тогда же наша артиллерия нанесла первый огневой налет по рейхстагу. А 21-го советские солдаты ворвались на северную окраину фашистской столицы.

Что происходило в те дни у соседей? Войска 2-го Белорусского фронта вели напряженные бои на узком и длинном острове между Восточным и Западным Одером. Подавив здесь сопротивление врага, они вскоре форсировали и Западный Одер (Вест-Одер) и стали продвигаться на запад и северо-запад. Ты помнишь, в их задачу входило прикрыть 1-й Белорусский фронт от удара во фланг? Они свою задачу выполнили, сковав 3-ю танковую армию немцев.

Войска 1-го Украинского фронта начали артподготовку тоже 16 апреля, но чуть позже 1-го Белорусского, в 6.15. Здесь командующий маршал Конев, наоборот, как бы продлил темное время суток: по всему почти четырехсоткилометровому фронту самолеты-штурмовики поставили дымовую завесу. Линия фронта проходила по берегу реки Нейсе, и противник не мог определить, где советские войска начнут переправу. Под прикрытием дыма наши части форсировали реку, прорвали оборонительный рубеж на ее западном берегу и устремились вперед. Здесь укреплений было меньше, чем на восточных подступах к Берлину. И подвижные войска вскоре с ходу форсировали еще одну реку — Шпрее.

24 апреля войска 1-го Украинского фронта соединились с войсками 1-го Белорусского юго-восточнее Берлина, окружив 200 тысяч гитлеровских войск в лесах у Вендиш-Буххольца. Через день замкнулось кольцо на западе от Берлина, в нем оказалось еще 200 тысяч неприятеля.

25-го же часть войск 1-го Украинского фронта достигла города Торгау на Эльбе и встретилась там с американскими войсками.

До конца войны осталось две недели.

Надежды Гитлера и желания Черчилля

Если бы война кончилась двумя неделями раньше, сколько людей осталось бы жить! Каких страданий избежали бы берлинцы, каких разрушений избежал бы сам город! Но Гитлер, другие руководители фашистской партии и гитлеровское командование не пошли на прекращение военных действий даже в момент очевидного краха. Они все еще надеялись заключить мир с англичанами и американцами, при условии продолжения войны против СССР. На худой конец — сдать город не советским войскам, а тем же англичанам и американцам.

Мы с тобой, читатель, полистаем сейчас записки Гергарда Больдта, молодого офицера, который в последние дни войны находился не просто в Берлине, а в убежище Гитлера под имперской канцелярией:

«25 апреля… ровно в 5 часов 30 минут утра начался такой обстрел, какого центральная часть города еще не видывала, и только через час он перешел в обычный беспокоящий огонь. После получения утренних сообщений нам было приказано явиться для доклада (к Гитлеру). Прежде чем Кребс (начальник генштаба) успел начать, выступил Лоренц (советник) и попросил слова.

Утром ему удалось принять сообщение нейтральной радиостанции, которое гласило: при встрече американских и русских войск в Центральной Германии между командующими обеих сторон возникли небольшие разногласия относительно того, кому какие районы занимать. Русские упрекали американцев, что в этой области те не выполнили условий Ялтинского соглашения…

Гитлер загорелся, как от электрической искры, глаза его заблестели, он откинулся на спинку стула.

„Господа, это новое блестящее доказательство разлада у наших врагов. Разве германский народ и история не сочли бы меня преступником, если бы я сегодня заключил мир, а завтра наши враги могли бы поссориться? Разве не каждый день и не каждый час может вспыхнуть война между большевиками и англо-саксами за дележ Германии?“».