|
.. Мегрэ не полез на крышу, но посмотрел в слуховое окно. Порывами налетал шквальный ветер. Слышался рокот Мёзы, и смутно виднелись ее бурные волны. Слева, у карниза, стоял цинковый бак емкостью не менее двух кубометров, к которому, не колеблясь, и направился полицейский. Бак, по-видимому, был предназначен для сбора дождевой воды. Машер наклонился, потом, явно разочарованный, выпрямился, еще несколько минут походил по крыше и снова наклонился, чтобы что-то поднять. Анна молча стояла в темноте позади Мегрэ. Показались ноги инспектора, потом туловище, наконец, голова. - О тайнике я подумал сегодня днем, узнав, что на крыше собирают в бак дождевую воду... Но трупа там нет... - А что это вы подобрали? - Носовой платок... Женский носовой платок... Он развернул его, посветил своим фонарем, напрасно стараясь обнаружить инициалы. Носовой платок, очень грязный, видимо, долгое время лежал здесь под дождем. - К этому мы вернемся позднее, - вздохнул инспектор, направляясь к двери. *** Когда они снова очутились в столовой, то увидели, что Жозеф Питере сидит на табурете возле рояля и читает объявление. Маргарита стояла возле него, и ее шляпа с широкими полями, пальто, украшенное мелкими воланами, еще больше подчеркивали ее воздушность. Не зайдете ли вы ко мне сегодня вечером в гостиницу? - обратился Мегрэ к Жозефу. - В какую? - В гостиницу "Мёза"! - вмешалась Анна. - Вы нас уже покидаете, господин комиссар? А я хотела, чтобы вы с нами пообедали, но... Мегрэ уже проходил через кухню. Мадам Питере с удивлением посмотрела на него. - Вы уже уходите? А у старика были совсем пустые глаза. Он курил пенковую трубку и ни о чем не думал. Он Даже не кивнул комиссару. На улице дул ветер, шумели высокие волны на Мёзе, сталкивались пришвартованные рядом баржи. - Вы думаете, Питерсы не виновны? - спросил инспектор Машер. - Я еще ничего не знаю. Есть у вас табак? - Только местный... Знаете, о вас много говорят в Нанси... И меня беспокоит, что... Потому, что эти Питерсы... Мегрэ остановился перед баржами и окинул их взглядом. Благодаря половодью, прервавшему навигацию, Живе стал похож на большой порт. - Нужно будет купить фуражку! - буркнул комиссар, которому все время приходилось придерживать свою шляпу. - Что они вам, собственно, рассказывали? Конечно, уверяли в своей невиновности. Из-за шума ветра приходилось говорить громко. Живе в пятистах метрах отсюда казался скопищем огней. Дом фламандцев вырисовывался на облачном небе, на его окна ложились желтоватые отсветы от неярких фонарей. - Откуда они родом? - С севера Бельгии... Папаша Питере родился где-то близ Лимбурга, на голландской границе... Он на двадцать лет старше жены, и, значит, ему теперь где-то около восьмидесяти... Он всю жизнь занимался плетением корзин... Еще несколько лет назад он держал мастерскую с четырьмя рабочими позади дома... Но теперь он совсем впал в детство... - Они богаты? - Говорят... Дом принадлежит им... Они даже давали деньги взаймы бедным речникам, которые хотели завести свою баржу... Видите ли, комиссар, у этих людей совсем иная психология, не похожая на нашу. |
