Моя мать выглядит так, словно она прекрасная скульптура: высокая и неповторимая. На ней прилегающее голубое платье – не совсем тонкий намек на голубую кровь – волосы подобраны к верху, а на шее шикарное ожерелье, переливающееся в свете ламп. Каждая в этом зале хочет быть моей матерью. Женщины думают, что она достигла пика свободы, и ее жизнь протекает на вершине наслаждений. Они ошибаются, но они никогда об этом не узнают. Все эти декорации, весь этот вечер – ложь, обернутая в прелестную упаковку, а в чем мои родители и знают толк, так это во лжи. Безоговорочно. 

Конрад ищет в северном крыле. Я иду к центральному залу. Мы разделяемся потому, что я не вижу смысла бродить за ручку и искать Марко вместе, но неожиданно я понимаю, что если и замечу Дамекеса, то не смогу с ним справиться. Глупая ситуация.

Патрисс Колдфилм и Тереза Вайнс – мамины подруги по работе, которая под собой ничего не подразумевает – оглядывают меня ошеломленными взглядами. Наверняка, лицо у меня выглядит ужасно. Да и весь вид. Так я спугну всех папиных избирателей.

Устало выдыхаю и внезапно замечаю Мэлота. Он ведет кого-то на второй этаж, этот человек практически полностью повисает на нем, будто бы сам идти не в состоянии. Лишь через несколько секунд я понимаю, что это отец, и, кажется, он жутко пьян. Я не успеваю разозлиться. Наплевать, наплевать! Главное, отец жив.

Я срываюсь с места и несусь на второй этаж, преисполненная какой-то радости. Мне хочется бежать еще быстрее, но я так жутко устала, что еле переставляю ноги. Я нагоняю их на полпути к кабинету отца. Мэлот держит его за талию, а папа криво ставит ноги, тупо и беспамятно рассказывая о чем-то. Наверняка, жутко важном, учитывая тон его голоса.

- Никогда не покупай эти сигары. – Советует он. – От них болит горло, и речь трудно произносить. А речь нужно произносить хорошо. Хорошо произносишь речь и получаешь хорошие деньги. Все взаимосвязано, чувствуешь? Сначала сигарета, потом горло, ты меня понимаешь?

- Да-да.

- Сначала сигарета, потом горло, потом речь, работа, деньги. Каждая мелочь важна. Каждая деталь, сын. Ты еще молодой, а я старый. Я больше тебя знаю. Поэтому слушай.

Покачиваю головой. Пьяные тирады отца всегда были увлекательными, но я не часто их слушала. Обычно отцом в такие моменты занимался Мэлот.

- Мэлот! – Зову я, прибавив шаг. – Подожди.

Брат оборачивается и покачивает головой.

- Ты пропустила все самое интересное.

- А ты уходила? – Не понимает отец. Он пытается сделать грозное лицо, но у него не получается. – Красавица моя.

- Как он умудрился столько выпить на собственном вечере?

- Умудрился.

- Мэлот, у нас проблемы.

Только сейчас брат замечает порез на моем лице. Он выпускает отца из рук и ставит его у стены. Папа послушано замирает. Уже привык.

- Что это? – Спрашивает брат. – Порез глубокий.

- Убийца, помнишь? Тот, кто убил Стюарта и едва не убил Лиз.

- Ты узнала, кто это?

- Да. Это Марко Дамекес.

- Что? – Мэлот вдруг усмехается. – Этот отморозок? Я сразу понял, что у него не все дома. Давай завтра разберемся, хорошо? У тебя ведь есть доказательства?

- Не завтра, а сейчас. Марко у нас дома, и он хочет убить отца.

Мэлот больше не улыбается. Он серьезно сводит брови и переспрашивает:

- Что?

- Надо вызвать охрану, а папу увести.

- Но я не видел его.

- Значит, он хорошо спрятался.

- Это глупости. Никто не может пройти на территорию.