— Совсем забыл, — пробормотал он, — ты ведь не из тех, кто проливает слезы. Что ты за отвратительная девушка!

Я фыркнула.

— Я только очень надеюсь, что твой муж останется целым спустя неделю счастливой супружеской жизни.

— Потом можешь приехать и посмотреть на то, что от него останется, — съязвила я, — это будут весьма живописные развалины.

Тут уж мы оба рассмеялись. Наверное, все только умилялись, как счастлива невеста накануне прекрасного события. Смеется, радуется жизни. Может быть, даже несколько слезинок пролили от умиления. Боже, если б это было возможно, я бы уступила любой из этих милых дам свое место за бесценок! А возможно, даже приплатила бы, рискуя остаться голой и босой. Больше забавляло то, что некоторые из женщин глядели на меня с откровенной завистью. Милые дамы, буду вам очень признательна, если вы заберете у меня это сокровище. Отдам не задумываясь и тогда буду действительно счастлива.

В часовне совершился обряд венчания. Ничего более утомительного я еще не испытывала. Стоя перед алтарем и переминаясь с ноги на ногу, я мечтала о том, когда же это наконец закончится и можно будет вернуться в залу. Там, наверное, уже и праздничный стол приготовлен. Ужасно хочу есть. Я представила аппетитно поджаренную курочку, к которой испытывала слабость с самого детства и едва не облизнулась. Но на столе, разумеется, будут и другие вкусности.

Наконец, утомительное действо закончилось и растроганный отец поцеловал меня. Уверена, он испытывал ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Любимая доченька не закатила скандал, не устроила представление и не заявила недоумевающему падре, не посвященному в наши проблемы «нет» вместо «да», как то требовалось по обряду.

— Я очень рад, — сказал он, утирая слезу умиления.

— Хотела бы я испытывать те же чувства, — не смолчала я, — да вы просто счастливец!

— Изабелла, тише, — торопливо оглядываясь, проговорил он.

Опасался он не напрасно, новоиспеченный супруг стоял совсем рядом и наверняка слышал мои слова. Я-то уж точно обрадовалась этому обстоятельству и добавила:

— Ну, теперь-то вы исполнили свой долг перед покойным. То-то он радуется, глядя на нас с небес!

— Изабелла, хватит, — батюшка подхватил меня под руку и поспешно оттащил в сторону, — как ты себя ведешь?

— Что вам теперь-то опасаться? — я пожала плечами, — развод запрещен церковью. Что сделано, то сделано.

— Изабелла, перестань, — не отличаясь оригинальностью, произнес он, — пойдем отсюда. Не годится выяснять отношения в святом месте.

С этим я согласилась, так как вспомнила о накрытом столе. Голод уже давно давал о себе знать. А чем дольше мы будем препираться, тем голоднее я буду.

После праздничного обеда (гости ведь считали совершенное праздником, в отличие от меня), все вернулись в парадную залу, где предполагались танцы. Для этой цели батюшка пригласил музыкантов, хотя обычно предпочитал этого не делать, говоря, что они дерут совершенно сумасшедшие деньги. Это лишний раз убедило меня в том, как он стремится сбыть меня с рук. Ну что ж, батюшка, ваше желание исполнилось.

Танцевать мне нравилось, хотя я не особенно преуспела в этом искусстве. Учителя танцев для меня нанимали как раз перед первым балом, и тех уроков, которые он успел мне дать, было явно недостаточно. Я бы усвоила их в совершенстве, если б учитель побыл подольше, но увы, на большее у отца не было средств. Так что, танцую я очень средне.

Меня часто приглашали и приходилось лезть из кожи вон, как выразилась Эмили, чтобы не ударить лицом в грязь. Поэтому, танцы доставили мне массу неприятностей и лишнюю головную боль, а об удовольствии говорить не приходилось.