От ее робости не осталось и следа.

— До чего же здесь все богато обставлено, ваша светлость! — воскликнула она, — просто диву даешься, откуда у людей столько денег!

— Ты вздумала чужие деньги считать? — спросила я, хмыкнув.

— Да я и считать-то не умею.

— До десяти умеешь. А все остальное придет с опытом. Возьми, — я протянула ей перчатки, — убери их куда-нибудь. И займись, наконец, делом. Хватит пялиться по сторонам.

— Хорошо, — кивнула Эмили, — куда мне убрать ваши перчатки?

— Прояви смекалку, — я начала терять терпение, — давай же, шевелись.

Присев, Эмили отправилась проявлять смекалку. Я сняла башмаки и подала их Кадо. Он прилежно отнес их в угол и поставил на пол. Это была его святая обязанность. Иногда он соображал куда лучше Эмили, куда нужно ставить ту или иную вещь.

Отсутствовала служанка довольно долго, за это время я успела изучить убранство комнаты в деталях и даже смогла бы изобразить по памяти в любое время дня или ночи. Признаться, мне уже порядком надоело разглядывать предметы. Я встала и подошла к окну. Нет, ну куда провалилась эта негодная девчонка? Можно подумать, мой будуар похож на лабиринт Минотавра.

Услышав торопливые шаги, я обернулась. Эмили влетела в комнату возбужденная, с горящими глазами. Она держала охапку платьев, которые. Недолго думая, зашвырнула на кровать.

— Ваша светлость! — завопила она, — в шкафу полно платьев и все такие шикарные!

— Так это их ты так долго разглядывала? — осведомилась я.

— Ну да, — согласилась служанка, — никогда еще не видела такой красоты. Вы сердитесь?

— Не очень, — я спрятала улыбку.

— Посмотрите, ваша светлость, какое из них вы наденете. Мне кажется, вот это голубое подойдет точнехонько к вашим глазам. Или вот это, белое. Смотрите, какие кружева!

— О Господи, — вздохнула я, — уймись. Давай голубое. Я на все согласна, только перестань причитать.

— А еще, — не умолкала Эмили, — есть замечательные голубые ленточки. Вы только взгляните, какая прелесть!

— Ленточки — это замечательно, — согласилась я, — а если ты нашла и голубые туфельки, то это будет вообще чудно.

— Голубых туфелек нет, — лицо Эмили вытянулось, — есть только эти.

— Ну вот, — притворно огорчилась я, — нет голубых туфелек. Это ужасно. Как же я теперь покажусь на глаза приличным людям?

Служанка заморгала глазами. Она никогда не понимала, серьезно я говорю или шучу, и все принимала за чистую монету. Просто нехорошо было ее разыгрывать, словно обидеть маленького ребенка.

— Давай эти туфли и не рыдай. Я это переживу.

Не успела Эмили уложить последнюю прядь волос на моей голове, как в комнату вошла Луиза. Она даже не удосужилась постучаться.

— Извините, ваша светлость. Наступило время обеда. Господа зовут вас.

Я повернулась к ней, охваченная изумлением и гневом напополам. Нет, ну какова наглость! Кажется, этой девице нужно все объяснять простыми и доходчивыми словами. Намеков она, похоже, не понимает.

— Разве тебя не учили, что нужно стучаться, когда в комнату входишь? — спросила я вкрадчиво.

— Простите, — уже не столь уверенно сказала она.

— Значит, не учили? Жаль. Придется дать тебе маленький урок. Выйди и постучи, как положено.

Луиза посмотрела на меня с таким удивлением, словно я попросила ее прыгнуть с крыши.