|
Перед тем как отправиться в Парагвай, Офелия захотела пойти на кладбище, где был похоронен ее сын, и Матиас пошел вместе с ней. Они поправили белый крест, возложили на могилку цветы и помолились.
– Однажды, когда у нас будет собственное место на Католическом кладбище, мы перенесем туда прах малыша, чтобы он был с нами, как и должно быть, – пообещал Матиас. Они провели неделю медового месяца в Буэнос Айресе и потом по суше отправились в Асунсьон. Этих дней для Офелии оказалось достаточно, чтобы убедиться: выйти замуж за Матиаса – одно из лучших решений в жизни. «Я буду любить его, как он того заслуживает, буду ему верна и сделаю его счастливым», – пообещала она себе. И наконец этот мужчина, упрямый и терпеливый как бык, переступил порог своего дома, обустроенного тщательно и роскошно, держа на руках свою жену. Она весила больше, чем он ожидал, но сил у него хватило.
Часть третья ВОЗВРАЩЕНИЕ К КОРНЯМ
IX 1948–1970
У всех людей есть право на землю и на жизнь и право есть свой хлеб…
Пабло Неруда, «Ода хлебу», из книги «Оды о главном»
Летом 1948 года семья Далмау положила начало традиции, продолжавшейся последующие десять лет. Росер с Марселем провели февраль в арендованном домике на берегу моря, а Виктор остался работать в городе и приезжал к ним в конце недели, как это делало большинство чилийских мужчин его круга, которые хвастались тем, что не могут позволить себе отпуск, поскольку незаменимы на работе. В этом желании мужчин, находившихся вдали от своих семей, наслаждаться летней свободой, словно они на несколько месяцев снова стали холостяками, Росер видела еще одно проявление креольского мачизма . Если бы Виктор отсутствовал в больнице целый месяц, это выглядело бы странно, но сам он говорил, что основная причина, по которой он не хочет оставаться в домике на берегу, – это тяжелые воспоминания о лагере беженцев в Аржелес сюр Мер. Он не предполагал когда либо еще ступить на песчаный берег. Как раз в феврале Виктору представился случай оказать ответную услугу Пабло Неруде за то, что тот когда то выбрал его из многих других испанцев и помог вместе с Росер и Марселем эмигрировать в Чили. Республика выдвинула поэта в сенаторы, и он враждебно относился к нынешнему президенту Чили, который был ярым противником Коммунистической партии, хотя именно она помогла ему прийти к власти. Неруда не скупился на ругань в адрес этого человека, которого называл «продуктом политической кухни», предателем и «презренным, озлобленным, ничтожным вампиром», за что был обвинен правительством в оскорблении личности и клевете, уволен с должности сенатора и неоднократно подвергался преследованию полиции. Однажды в больнице, где работал Виктор, появились двое руководителей Коммунистической партии, которая вскоре была объявлена вне закона; они хотели с ним поговорить. – Как вы знаете, есть приказ арестовать нашего товарища Пабло Неруду, – сказали они ему. – Я читал об этом в сегодняшней газете. И с трудом в это верю. – Его надо спрятать на какое то время. Мы полагаем, эта ситуация скоро разрешится, а если нет, мы найдем способ переправить его за границу. – Чем я могу помочь? – спросил Виктор. – Вы сможете предоставить ему укрытие ненадолго? Так или иначе, ему придется часто менять жилье, чтобы его не схватила полиция. – Конечно, это честь для меня. – Наверное, вам не надо говорить, что никто не должен об этом знать. – Жена с сыном в отпуске. Я в доме один. У меня безопасно. – Мы обязаны предупредить, у вас могут быть серьезные проблемы за укрывательство. |
