Том улыбнулась, выливая остатки супа в кошачьи миски и в козье ведро.

— Это будет нелегко, но я изо всех сил постараюсь страдать молча.

Плам снова рассмеялась и, поддавшись порыву, раскинула руки и закружилась по комнатушке.

— Семья, Том! Наконец-то, наконец-то у меня будет муж и собственные дети! Жизнь просто не может быть лучше!

Глава 4

Ошеломленная Плам потеряла дар речи, а горничная расчесывала ее длинные черные волосы. У нее есть горничная — человек, который расчешет ей волосы, как только она пожелает. Эта мысль перекатывалась в голове Плам, как горошина в пустой миске. У нее есть муж и горничная. И собственная комната. Плам отвела взгляд от мелькавшей вверх и вниз расчески и снова с восторгом посмотрела на отражение комнаты, прелестной комнаты в нежно-розовых тонах, с огромным камином, диваном с необычной приподнятой с одной стороны спинкой и кроватью с розовыми и темно-красными занавесями.

Рука горничной мелькала в зеркале.

— Никто не расчесывал меня с тех пор, как мне исполнилось двадцать.

— Правда, миледи?

А вот и еще одно. Теперь она леди. Не то чтобы она когда-то вела себя по-другому, — несмотря на всю свою нищету, Плам всегда поступала как истинная леди (за одним прискорбным, но тем не менее в высшей степени успешным исключением с кастрюлькой и стручком мистера Снаффла). Но как ей чуть раньше сообщил муж, теперь она леди и по титулу. Леди Росс. Оказалось, что Гарри — маркиз, а значит, Плам стала маркизой.

Стала маркизой мошенническим путем, шепнула ей нечистая совесть.

— Нет, это чересчур. Я просто не могу выдержать все это сразу, — пожаловалась Плам своему отражению. — Муж, и горничная, и розовая комната — да, я это охотно принимаю, более того, горячо приветствую, с радостью и счастьем, даже с откровенным восторгом, но все остальное переварить просто не в силах. Придется подождать следующего раза, когда я смогу подумать об этом без желания завопить.

Эдна, горничная, аккуратно положила серебряную расческу и медленно отошла от Плам.

— Почему вы хотите завопить, миледи?

Ну, вот, пожалуйста, опять это слово. Миледи. Она обманула маркиза, дала ему понять, что она женщина бедная, но честная. Ну, она и вправду бедная, но честная; единственное — не позаботилась сообщить ему об одном незначительном фактике… Плам негромко застонала.

— Эдна, ты, случайно, не знаешь, за обман могут повесить?

— Гм… — Эдна попятилась к двери. — Вам еще что-нибудь нужно, миледи?

Плам вздернула подбородок.

— Да, пожалуйста. Ты не будешь против, если я попрошу не называть меня «миледи»? От этого я чувствую себя немного неловко — не настолько неловко, насколько я заслуживаю, если уж говорить правду, недостаточно неловко, чтобы вздрагивать. Человек сначала вздрагивает, потом начинает дергаться, а от судорог к полному сумасшествию путь совсем короткий. Ты понимаешь?

— Ээ… — протянула Эдна, выскользнула за дверь и прикрыла ее за собой.

— Ну вот, ты и с этим справилась, — сообщила Плам своему отражению. — Перепугала свою горничную. Наверное, она думает, что ты уже сошла с ума. И возможно, она права. Глупая, глупая Плам. И что мне теперь делать? Как сказать Гарри — маркизу, ради всего святого, почти, что родственнику короля! — всю правду о себе? — Плам в праведном гневе взглянула на дверь, соединявшую ее комнату со спальней супруга. — Вообще-то я не понимаю, почему должна чувствовать себя виноватой.