В голове у него все перепуталось, и единственное, что хоть как-то подбадривало, — это мысль, что жена Гарри, кем бы она ни оказалась, непременно потребует, чтобы в этом доме провели хорошую уборку. От чердака до подвала.
Гарри только собрался сделать пометки о первых неотложных нуждах поместья, как раздался высокий пронзительный вопль, выдернувший его из кресла. Гарри подскочил к двери и столкнулся в дверном проеме с Темплом.
Секретарь как-то жалко улыбнулся, и Гарри немного растерялся.
— Дети… кто-то ранен?
— Павлины, — лаконично ответил Темпл.
Гарри моргнул и успокоился.
— Павлины? О, павлины. Да, точно, они орут как сумасшедшие. Я думал, кто-то из детей…
Его слова оборвал очередной вопль, от которого просто кровь застыла в жилах. Прежде чем Гарри смог вдохнуть, мимо него по коридору промчалась большая сине-зеленая птица. Перья ее когда-то великолепного хвоста были повыдерганы, а оставшиеся — перепачканы грязью. Вслед павлину неслись уханье и крики — трое младших детей с грохотом мчались за несчастной птицей. Энн остановилась у широкой изогнутой лестницы, запрокинула голову и издала жуткий вопль, от которого волосы Гарри встали дыбом.
— Это кричит не павлин, сэр. Это кричат дети.
Гарри тихонько прикрыл дверь и прислонился к ней спиной. Сквозь толстые доски все равно проникали крики взбудораженного павлина, которого гоняли по холлу трое шумных детей.
— Пиши объявление, Темпл.
Раздался громкий птичий вопль, следом загрохотало что-то керамическое, упавшее на мраморный пол холла и разбившееся вдребезги. Гарри кинулся в свое убежище.
— Немедленно! Ради всего святого, напиши его немедленно!
Глава 2
Плам уткнулась носом в нежную, покрытую пушком головку, устроившуюся у нее на груди, и глубоко вдохнула запах молока и мыла, не обращая внимания на куда менее приятные ароматы.
— Вот ты где! Я так и знала, что найду тебя тут. Ну и как тебе младенец? О Господи, от него воняет!
Миссис Бэпвистл ворвалась в крохотный садик и, прежде чем Плам успела возразить, выхватила из ее рук самого юного Бэпвистла и передала сладкого младенца няньке.
— Вымойте его, Уизерс. Он так воняет, будто его окунули в помойную яму.
— Я бы с радостью его искупала… — начала было Плам, приподнимаясь с тенистой скамейки, но нянька уже наморщила нос и поспешно унесла своего подопечного.
— Нет-нет, это совершенно ни к чему. Для того я и наняла няньку, чтобы она выполняла все неприятные обязанности, связанные с детьми. А ты садись, давай поговорим. Мне нужно обсудить с тобой кое-что очень важное.
— Но… я надеялась, что смогу покормить маленького… — Плам казалось, что вместе с младенцем из ее рук вырвали сердце. Он такой сладкий, такой восхитительный, такой маленький, так нуждается в опеке.
— Покормишь в другой раз, Плам! Это правда важно.
Плам откинулась на резную спинку скамейки и рассеянно сорвала листок с гортензии. Плам изо всех сил старалась, чтобы в голосе не прорывалось раздражение.
— Ты обещала, что я смогу посидеть с Колином, пока ты наносишь визиты, Корделия. По-моему, с твоей стороны просто нехорошо отдавать его няньке, раз ты обещала, что с ним посижу я.
— Честное слово, Плам, нечего тебе там делать, пока ему будут менять испачканные пеленки. Это дитя может такое устроить… просто ужас! — Корделия Бэпвистл, жена викария и лучшая подруга Плам, подняла руку, пресекая возражения. — Я знаю, знаю, ты считаешь, что в маленьком Колине нет ничего неприятного. Ты и про Констанс так думала, и про Коннора, и про Колумбину, но, дорогая, дорогая моя подруга, послушай меня — младенцы вовсе не всегда бывают милыми маленькими восхитительными кулечками. |