|
– Не хочу я их продавать! Ни за что на свете! Но Питер не слушает. – Как я уже сказал, условия работы очень гибкие. Весь доход пойдет прямо в ваш карман… – Не нужен мне доход в карман! Не хочу иметь с этим дела. Спасибо! – Для пущего эффекта беру ручку и зачеркиваю «Поппи Уотт» на папке, и Питер корчится, словно я вонзила в него нож. – Ну, нет так нет! Просто хотел сделать вам одолжение. – Премного благодарна. Но у меня нет времени на Вомбатов. Или… – Беру Волшебника. – Кто это? Дамблдор? Нелепость. Какое отношение имеют вомбаты к волшебникам? – Нет! – обижается Питер. – Это не Дамблдор. Это Волшебник из нового телесериала. Должен был стать хитом. Все было на мази. – Было? А что случилось? – Сериал приостановили. Но все же это очень волнующее произведение. Многогранное, популярное у девочек и мальчиков… Я могу предоставить вам пятьсот наборов за… двести фунтов. Он сумасшедший? – Не хочу никаких пластиковых волшебников. Еще раз спасибо. – И тут мне в голову приходит одна мысль. – А сколько у вас этих волшебников? Похоже, Питеру не хочется отвечать. Но все же он произносит: – Десять тысяч. – И делает глоток виски. Десять тысяч? Боже милостивый. Бедный Питер Робинсон. Мне становится жалко его. Что он будет делать с этой армией пластиковых волшебников? Боюсь спросить, сколько у него вомбатов. – Может, Сэм знает кого-то, кто захочет заняться этим, – пытаюсь приободрить его. – Кого-то с детьми. – Может. – У Питера в глазах вселенская скорбь. – Скажите мне кое-что. Сэм по-прежнему винит меня за то, что я затопил его дом? – Он никогда не упоминал об этом, – честно отвечаю я. – Наверное, ущерб оказался не таким большим, как показалось вначале. Чертовы албанские пруды с рыбой. – Питер выглядит подавленным. – Абсолютная лажа. И рыба не лучше. Хочу дать вам совет, Поппи. Держитесь подальше от рыбы. Давлюсь смешком, но закусываю губу. – Ладно. – Киваю с самым серьезным видом. – Я запомню это. Он уминает последний пирожок, шумно выдыхает и оглядывает бар. Только бы не отправился слоняться по гостинице. – А каким Сэм был в колледже? – спрашиваю я, чтобы задержать его разговором. – Птицей высокого полета, – ворчливо отвечает Питер. – Вам известен этот тип? Выступал в команде по гребле. Всегда знал, что все у него будет в порядке. На втором курсе слегка оступился. Влип в неприятности. Но это было объяснимо. – Что такое? – хмурюсь я. – Да сами знаете, – пожимает плечами Питер. – Это случилось после смерти его матери. Я застываю, поднеся бокал к губам. – Простите… – Не слишком ловко пытаюсь скрыть свое потрясение. – Вы сказали, что мать Сэма умерла? – А вы не знати? – удивляется Питер. – В начале второго курса. Кажется, сердце. Она плохо себя чувствовала, но никто не ожидал, что конец наступит так быстро. Сэм тяжело перенес это, бедный малый. Хотя я всегда говорил ему: моя старушка поможет тебе, в любое время… Я не слушаю и пребываю в полном смятении. Сэм сказал, что это случилось с его другом. Точно помню. Слышу его голос: Мой друг потерял мать, когда мы учились в колледже. Я разговаривал с ним ночи напролет. Многие ночи… Но это всегда остается с тобой… – Поппи? – Питер машет ладонью перед моим лицом. – Вы в порядке? – Да. – Пытаюсь улыбнуться. – Простите. Я… думала, что мать умерла у друга Сэма. А не у него. Должно быть, что-то напутала. Глупо с моей стороны. Э… хотите еще виски? Питер не отвечает. |
