И, сказав так, Мастер Ван, которого ныне мы называем Великий Ван, бросился на ночных тигров Синанджу. И несколькими ударами обратил эту нечисть в небытие.

И, стоя меж трупов, объявил он, что отныне да не поднимется самая сильная рука в Синанджу на своего сородича. А потом он произнес пророчество, хотя даже сам Ван не мог бы сказать, откуда взялись те слова. И молвил он:

«Настанет день, когда Мастер Синанджу отыщет среди западных варваров человека, который уже познал смерть. И этот Мастер будет так нуждаться в деньгах, что за большие богатства согласится обучить секретам Синанджу белолицего с мертвыми глазами. И он сделает его ночным тигром, страшнее всех ночных тигров. Он породнит его с божествами Индии, и тот станет Шивой Разрушителем, Шивой Дестроером, самой смертью, ниспровергателем миров. И этот мертвый тигр ночи, которого в один прекрасный день воскресит Мастер Синанджу, станет следующим Мастером Синанджу, и наступит новая эра, более великая, чем та, которую я возвещаю вам!»

Чиун откинулся на спинку тикового трона, и глаза его засияли счастливым огнем.

– Вот так, Римо, – тихо сказал он.

– Я знаю твою легенду, – ответил Римо. – Ты мне ее много раз рассказывал. Но что то я в нее не верю.

– А ты помнишь тот день, когда ты умер?

– Да. Меня привязали к электрическому стулу. Но он не сработал.

Чиун покачал головой.

– Это была притворная смерть. Я не об этом. Я говорю о том времени, когда мы только начали тренировки. В тебя выстрелил какой то жалкий трус. Ты еще не принадлежал к Синанджу, и он победил.

– Помню. И ты каким то образом вернул меня к жизни, – сказал Римо.

– Я был готов дать тебе умереть. Я вернул тебя к жизни только потому, что твое мертвое тело слилось со Вселенной. Ты, как никто со времен Вана, принял Синанджу сердцем. Я не мог позволить тебе умереть, пусть даже ты белый и неблагодарный!

– И тогда ты решил, что я и есть живое воплощение этой странной легенды?

– Да, но окончательно уверился в этом значительно позже. Это произошло в Китае. Помнишь Китай? Римо кивнул, не понимая, к чему клонит старик.

– Да. Одно из первых заданий. Мы должны были раскрыть заговор против установления дипломатических отношений между США и Китаем. Как давно это было!

– Ничтожный миг в масштабах истории, – сказал Чиун. – А помнишь, как вероломные китайцы отравили тебя?

– Да, я едва не умер.

– Этого яда хватило бы, чтобы умертвить десять – нет, двадцать человек. Но ты не умер. На краю гибели, окруженный убийцами, ты отрыгнул яд и был спасен. Вот когда я впервые по настоящему понял, что ты – земное воплощение Шивы Дестроера.

– Потому что меня вырвало?!

– О Шиве сложено немало сказаний, – невозмутимо продолжал Чиун, не обращая внимания на сарказм Римо. – Еще в доисторические времена индийские боги сражались с демонами. Индийские боги были могущественны, но еще более могущественны были их противники. И тогда боги позвали гигантского змея по прозванию Васуки и приказали ему сбить в масло целое море молока и приготовить амброзию, которая сделала бы богов еще всесильнее. Но подлый змей Васуки, наклонившись головой вниз, стал изрыгать в молочное море яд. И, видя это, боги поняли, что море отравлено и эта амброзия лишит их последних сил и приведет на край гибели.

И тогда – о чудо! – спустился к богам Шива, красноликий бог бури. А Шива был страшный бог. Трехликий. Шестирукий. И был он очень, очень могуч.

И увидев, как из пасти Васуки извергается яд, Шива встал под струю и принял в себя поток отравы. Так Шива пожертвовал собой во имя спасения мира.

Но он не умер, Римо.