– Это точно. Они заставили меня спать на голой земле. Полночи змей гонял.

Чиун был крайне удивлен.

– Это был их подарок тебе, – неожиданно сказал он.

– Подарок? Это ты называешь подарком?

– Они заметили, какой ты бледный, и решили, что солнышко пойдет тебе на пользу.

– Ага, особенно ночью!

Чиун отодвинул от себя свиток.

– Сядь у моих ног, Римо. Мне тяжело смотреть на тебя снизу вверх.

Римо присел на корточки и обхватил колени.

– Здесь не мой дом, папочка. И ты это понимаешь.

– Ты стал по другому одеваться, – заметил Чиун, указывая изогнутым ногтем на водолазку Римо.

– Это чтобы синяк не был виден, – пояснил тот.

– А, синяк. Болит?

– Да нет, уже проходит.

– Нет, не проходит, а наоборот, становится еще черней. Я угадал?

– Не будем обо мне. Почему ты не лежишь?

– Мне надо спешить с записями. Я должен дописать хронику Мастера Чиуна, последнего из рода Синанджу, который войдет в историю как Чиун растратчик.

– Только пожалуйста, папочка, не надо навешивать на меня все грехи. Я не виноват, что я не кореец.

– Но ты принадлежишь к Синанджу! Я сделал из тебя настоящего Мастера.

Вот этими руками, сердцем и волей. Согласись!

– Да, – искренне ответил Римо. – Я принадлежу к Синанджу. Но я не кореец.

– Я заложил фундамент. Штукатурка появится позже.

Лицо Чиуна внезапно съежилось, морщины словно стали глубже.

– О чем ты задумался? – спросил Римо.

– О твоей шее. Традиционные одежды для посвящения не закрывают шею.

– Посвящения? В студенты?

– Нет же, безмозглая твоя голова! Не в студенты. А в Мастера Синанджу!

Я назначил церемонию на завтрашний полдень. Будет настоящий праздник.

Селяне впустят тебя в свое сердце, а ты выберешь себе жену.

– Мы уже это обсуждали. Я пока не готов.

– Не готов? – изумился Чиун. – Разве у сливы спрашивают, готова ли она, прежде чем ее сорвать? Не тебе решать, готов ты или нет! Мастером Синанджу человек становится не тогда, когда он готов, а когда близок конец его предшественника.

– А что, подождать нельзя? – взмолился Римо. – Мне нужно время, чтобы подумать.

– Как ты жесток, Римо! Мой дух слабеет, а ты капризничаешь, как ребенок, которому не хочется в школу! – Римо промолчал. – Ты всегда был жесток ко мне. Но в последнее время ты стал даже более жесток, чем можно было бы ожидать от неблагодарного белолицего. Тебе наплевать, что я умираю!

– Ты сам знаешь, что это не так!

Чиун предостерегающе поднял палец, волосы у него на голове затрепетали.

– Тебя не волнует, что я умираю. Ты сам мне об этом сказал.

– Когда? – изумился Римо.

– В том доме. На пожаре. Перед тем, как я, не обращая внимания на твою неслыханную жестокость, спас твою белую шкуру, бессовестный ты человек!

– Что то я не припомню, чтобы я такое говорил. Не мог я тебе этого сказать!

– Процитирую дословно. Я лежал на полу, мои немощные легкие заполнялись дымом, и я взмолился о помощи. «Я умираю! – простонал я жалобно. – Я старый человек, и жизнь оставляет меня». А ты повернул ко мне полное безразличия лицо и сказал: «Тогда умри тихо». Конец цитаты.

– Я этого не говорил! – запротестовал Римо.

– Ты что же, обвиняешь Мастера Синанджу во лжи? – ровным голосом спросил Чиун.

– Я знаю, что этого не говорил, – мрачно повторил Римо.

– Но я ведь слышал твои слова! Голос действительно был не твой, но слова, ядовитые, как змеиное жало, вылетели из твоих губ!

– Ну, не знаю.