– Можешь пока таскать лаковые сундуки Мастера, – пренебрежительно бросил Пульян и поспешил вслед за Чиуном.

– Благодарю покорно, – ответил Римо.

Он повернулся к водам залива. Америка лежала за тысячи миль за горизонтом. Интересно, когда я еще ее увижу, подумал Римо, и что я при этом буду чувствовать?

Чиун вернулся домой. А Римо? Где его дом? Дом Римо Уильямса, у которого никогда не было ни дома, ни семьи и который вот вот лишится единственного близкого человека?

Не желая бросать пожитки Чиуна на берегу, Римо покорно перетаскал сундуки один за другим в деревню.

– Мне нужно его видеть! – прорычал Римо по корейски.

Было уже утро. Ночь Римо пришлось провести на холодной земле, рядом с загоном для свиней. Чиуна доставили в дом, где хранились сокровища Синанджу, – величественное сооружение из редких пород древесины и камня, построенное еще египетскими архитекторами во времена фараона Тутанхамона в дар Синанджу. Там он и должен был спать.

Римо, естественно, поинтересовался, какая постель предназначена ему.

На этот вопрос жители деревни, словно сговорившись, отвечали пожиманием плеч.

– Места нет, – объявил хранитель Пульян. И повернулся к остальным.

– Места нет, – залопотали и те. И опять пожали плечами.

Римо удивился:

– Неужто? По моему, Чиун не одобрит вашего представления о гостеприимстве. Я ему расскажу.

– Не получится, он уснул, – сказал старик. – Он неважно выглядит, но мы знаем, какой уход ему нужен.

Пришлось Римо искать себе не залитое приливом место на берегу, с подветренной стороны от скал, где было не так холодно.

– Это называется – приехали домой, – пробормотал он, засыпая.

Сейчас, когда солнце уже встало, он хотел повидаться с Чиуном, но его опять не пускали.

– Он еще спит, – изрек Пульян с каменным лицом.

– Чушь собачья, Чиун храпит во сне, как кривошеий гусак, а раз его не слышно – следовательно, он на ногах. И я хочу его видеть!

Старик снова повел плечами, но не успел ничего возразить, как из сокровищницы послышался голос Чиуна. Он был слабый, но разносился далеко.

Римо ворвался в дверь и остановился как вкопанный.

– Чиун! – изумленно воскликнул он.

Старик сидел в центре просторного главного зала, стены которого были увешаны древними гобеленами в три слоя – как обои, наклеенные поверх старых. Вокруг него, сориентированные по сторонам света, горели свечи.

За спиной, на опорах слоновой кости, покоился величественный Меч Синанджу. И по всему залу были расставлены сокровища Синанджу – сосуды, украшенные драгоценными каменьями, старинные статуи и в огромном количестве – золотые слитки. Они были свалены как попало, словно никому не нужные безделушки в провинциальной антикварной лавке. Но Римо не замечал открывшегося ему великолепия. Он видел одного Чиуна.

Тот сидел в позе лотоса на троне из тикового дерева, который возвышался над полом всего дюйма на три. На голове у старика красовалась причудливая золотая корона, принадлежавшая Мастерам Синанджу еще со средневековья. У ног покоился раскрытый свиток, а рядом – чернильница и гусиное перо. Ничего этого Римо не замечал. Он неотрывно смотрел на кимоно Чиуна.

Кимоно было черным.

– Ты чем то напуган, Римо? – спросил Чиун безмятежным тоном.

– На тебе Мантия Смерти!

– А что тут удивительного? Ведь я доживаю последние дни!

Чиун был похож на сушеную виноградину, обернутую в бархат.

– Ты не должен так легко сдаваться, – сказал Римо.

– Разве дуб старается удержать свои побурелые листья, когда наступает осень? Не печалься, Римо. Главное – мы дома.

– Это точно.