|
По крайней мере до восьмого класса — потом его родители не то куда-то переехали, не то перевели свое унылое чадо в другую школу. Более популярного мальчика для битья, чем Ростик, в нашей параллели не было. Впрочем, бить-то его как раз не били, просто «не принимали» никуда и ни во что — ни потусоваться у кого-то на квартире, пользуясь отсутствием предков, ни сбежать всем классом с двух последних уроков в ближайший парк, где только что поставили новые аттракционы. А он так старался быть «вместе»… За что, собственно, его не любили — уму непостижимо. И списывать всем давал, и не ябедничал никогда, и марки у него были превосходные. Но не шпынял его разве что ленивый. Уж на что я вечно подбирала всяких котят и птенцов — но это существо не вызывало жалости даже у меня. Классическая жертва. А если вспомнить, с каким вдохновением Герман говорил о хрупкости и беззащитности Кристины — очень похоже, что она как раз относится к тому же типу.
При подобном раскладе мое присутствие тут принесет примерно столько же пользы, сколько аспирин при переломе: вся эта гадость будет продолжаться до тех пор, пока Кристина сама не изменится. Ольга. Горячо любимое дитя от первого брака. Хотя не очень-то и дитя. В свои восемнадцать вполне самостоятельная особа. Филолог, второй курс. С мачехой — несмотря на «подозрения» Германа — отношения почти дружеские, возможно, по причине близкого возраста. Тоже блондинка, кстати. О матери вспоминает с прохладцей. Когда та, надумав «сменить среду обитания» на более теплые края, вышла замуж не то во Францию, не то в Израиль — попыталась увезти с собой и дочь. Однако Ольга в неполные тринадцать лет продемонстрировала решимость, какую иным взрослым не грех позаимствовать: уперлась — «никуда отсюда не поеду» — и настояла на своем. Мать время от времени шлет письма и подарки, получая в ответ вежливые открыточки «спасибо, все в порядке». Подарки частично пополняют гардероб, частично раздаются подругам. Отца Ольга любит, и, кажется, даже очень. Но — на расстоянии, безо всяких сю-сю. И… совсем она не похожа на ревнивое дитя, подбрасывающее угрожающие письма. Вика и Тимур. Сестра и — если я не путаю терминологию — зять Германа. Тимур — такая флегма, что Герман мог и крокодила в дом притащить, Тимур бы и не поморщился. Как его с таким пофигизмом жениться угораздило? Любовь, однако. Когда на жену смотрит, всегда улыбается, причем, по-моему, и сам этого не замечает. Кристина ему вообще до тумбочки, вроде как Эйфелева башня или Южный полюс. Зато Вике она — Кристина, а не Эйфелева башня — настолько поперек горла, что если бы взгляд обладал убойной силой… Хотя они почти ровесницы: Кристина по возрасту как раз посередине между Ольгой и Викой. И профессия Вики — юрист-хозяйственник или что-то в этом роде — воспитывает сдержанность. Но вот поди ж ты! Прямо по-старорусски: золовка-колотовка. Причин — я имею в виду объективных — не вижу и не понимаю. Ревность? К кому? Муж? Тимур глаз с жены не сводит, заподозрить его в «прогулках на сторону» — надо полным идиотом быть. Брат, в смысле Герман? А может, на нее беременность так действует? Месяцев пять, по моим прикидкам. Тогда после родов вся напряженность в доме сама на нет сойдет? Зинаида Михайловна и Борис Наумович. Родители. Старая гвардия. Зинаида Михайловна на всех выборах голосует за коммунистов, однако по воскресеньям вместе с Борис Наумычем с удовольствием наблюдает телеэскапады Шендеровича и сериалы смотрит всякие, не меньше трех в день. К Кристине особой любви не испытывают оба, но явно недоброжелательство не демонстрируют. Люди вежливые и табуретками швыряться не привыкли. Ольгу «старики» обожают и даже не шпыняют за всякие модные прибамбасы. К собственной дочери куда более равнодушны. Ядвига Леонтьевна. |
