Дела, насколько я поняла, в полнейшем порядке. Контакты с братвой — наверняка, а у кого их нынче нет? Вот только к дыму домашнего очага все это никакого отношения не имеет. А мне-то как раз желательно разобраться, откуда этот самый «дым» идет.
4
Вы можете доверить мне все свои сердечные тайны. Это делали многие, и никто не жаловался…
Если честно — мне здесь ужасно нравится.
Кто-то сказал, что счастье — это мягкий-мягкий диван, большой-большой арбуз и «Три мушкетера», которые никогда не кончаются. Вот здесь что-то в этом роде. Постель нежная — только что не целует на ночь. Еда — вкуснющая, Нина — просто кулинарный гений. Книжек не столько, сколько в библиотеке Конгресса США, даже не столько, сколько у меня, но — вполне хватает, особенно развлекательного чтива на любой вкус. Люди — приятные во всех отношениях. Природа… но тут я лучше бы умолкнуть. Ну как расскажешь о синицах, которые развлекаются, качаясь на самых тонких веточках? Они, синицы, оказывается, ужасно завистливы — соседская веточка кажется им куда удобнее собственной. Значит, надо налететь, сбить и занять… Писк, гам, перья летят — в итоге спорную веточку занимает третий претендент, а драчуны остаются на бобах. И почему они после этого не объединяются для свержения этого третьего?
Под садовой оградой живет ежик, которому Ядвига каждый вечер выносит блюдце молока. Если подойти в этот момент, ежик начинает оглядываться, страшно фыркать, топать ногами и топорщить иголки — дескать, мое, не подходи, не отдам!
Короче говоря, прямо незапланированный отпуск получается. Что еще человеку нужно для счастья?..
Только вот почему-то не оставляет ощущение, что меня попросту использовали втемную. При этом совершенно непонятно — для чего. Почему я согласилась? Не иначе, Герман меня загипнотизировал.
Вопрос первый: а был ли мальчик? То бишь — насколько реальны высказанные Германом опасения? Не плод ли они чьей-то буйной фантазии или расшатанных нервов? И не есть ли они лишь легенда, скрывающая истинную причину моего здесь присутствия?
Ответ: мальчик — был.
Это не «дамские нервы» и не естественные для любой семьи «скелеты в шкафу». Стоит появиться Кристине — и кожей ощущаешь не то чтобы враждебность, но как минимум отчуждение. Как будто дом и его обитатели и впрямь пытаются ее оттолкнуть. А может быть, и уничтожить… В школьном курсе биологии рассказывают, как маленькие сердитые лейкоциты бросаются защищать организм от нечаянной занозы: миллионами скапливаются вокруг нее, обволакивают, создавая барьер, неодолимый для всякой заразы. Кажется, в доме Германа происходит что-то подобное. Но от кого эти флюиды текут — понять не могу.
Да, Вика и вслед за ней Зинаида Михайловна относятся к юной супруге, как хозяйка, свихнувшаяся на идее порядка в доме, глядит на гостя в грязных ботинках — убить не убьет, а покалечить может. Но, честное слово, не могу представить ни одну из них за изготовлением «подметных писем». И Вика, и Зинаида Михайловна для проявления своей «любви» пользуются милыми классическими способами. Тут и ледяная вежливость, и ядовитая заботливость — Кристиночка, что же ты морковку не кушаешь, обязательно нужно, а то совсем бледненькая стала, а Кристина, между прочим, эту самую морковку терпеть не может, — и, естественно, душеспасительные беседы с Германом. Но, боже упаси, ничего напрямик, все намеками.
Великая мисс Марпл в таких случаях подбирала аналогии: мистер Смит очень похож на нашего бывшего зеленщика, который, взвешивая вам морковку, обязательно подсовывал парочку гнилых. А мисс Мэри точь-в-точь как дочка аптекаря — та самая, что сбежала с учителем рисования. Но лично мне подобные аналогии не помогают, только запутывают еще больше. |